Сандро, не плачь!
Шрифт:
— Я… видела фото в интернете, — призналась Вера. — Ну, те… из кафе.
Галинка заметно напряглась.
— Вот как…
— Ты из-за этого такая потерянная? — осторожно поинтересовалась Вера. — Я же вижу, тебя гнетёт что-то. Вроде улыбаешься, а глаза — как у побитой собаки.
— Я… наверное… просто… — выдохнула Галинка и внезапно сорвалась:
— Боже, как я устала от всего этого! — она закрыла лицо ладонями. — Мне даже поделиться не с кем, потому что все близкие, даже мама, сразу скажут: ты ведь знала, за кого замуж выходила. Да, я знала… но это не означает, что мне не может быть тяжело, что я не имею права ни на
— Ты вовсе не должна терпеть, — возразила Вера. — Кто тебе такое сказал?
— Ну, как же — “не должна”… По мнению моих знакомых, я просто с жиру бешусь. Сама себе выбрала такого мужа, никто меня насильно в этот брак не тянул.
Вера задумчиво побарабанила пальцами по столу.
— На самом деле, мой Ромка бы тебя понял. Он тоже ужасно страдает из-за того, что я — певица. Вернее, не так: ему нравится мой голос, он радуется моим успехам на сцене и в кино, просто… терпеть не может ту часть моей жизни, которая связана с публичностью и известностью. Понимаешь?..
— Да, это я как раз очень понимаю, — вздохнула Галинка. — Саша — талантище, и я, конечно же, тоже безумно радуюсь его успехам в карьере. Но одно неизбежно влечёт за собой другое… Все эти… фанатки, папарацци, скандальные статьи на тему “изменяет или не изменяет”… Меня это достало, честно. Просто бесит! — она нервно смяла бумажную салфетку.
— Старайся закрывать глаза на все эти вбросы, — посоветовала Вера. — Трудно, но вовсе не невыполнимо. Иначе никаких нервов не хватит. Помни главное: Сашка тебя очень любит…
— Ты-то откуда знаешь? — Галинка недоверчиво хмыкнула. — Он не особо распространяется о чувствах.
— А ему и не надо распространяться, — спокойно возразила Вера. — Это было очевидно едва ли не с первого дня нашего знакомства. Когда мы снимались вместе на севере…. господи, да я до сих пор помню, как он скучал по тебе. Показывал мне твои фотографии в телефоне. А к нему там постоянно женщины подкатывали, ну просто на шею вешались, ты же знаешь своего мужа: где бы он ни появился, все от него млеют. И местные жительницы, и актрисулька наша молоденькая тоже на него глаз положила, уж как она крутилась-вертелась рядом…
— А он? — затаив дыхание, со страхом спросила Галинка. Вера ободряюще улыбнулась.
— Он со всеми был безупречно вежлив и галантен, в его стиле. Но… при этом всё время думал о тебе.
— Да проблема даже не в том, — Галинка чуть-чуть оттаяла и благодарно улыбнулась Вере. — Я не сомневаюсь в его любви как таковой. Может, я слишком самонадеянна, однако точно знаю, что он меня и правда любит. Я не могла бы оставаться с ним вместе, если бы это было не так. Но… та женщина с фотографий из кафе… — она запнулась на мгновение, словно размышляла, стоит ли доверить Вере столь страшную тайну. — Это его первая любовь. Её зовут Кети.
— Ну и что? — пожала плечами Вера. — Первая — на то и первая, что даже не вторая. Сколько лет-то уже прошло? Неужели ты думаешь, что у него до сих пор в душе что-то сохранилось?
— Мне… сложно сформулировать, — произнесла Галинка, кусая в волнении губы и мучительно подбирая слова. Скомканная салфетка крошилась в её пальцах на мелкие клочки. — Эта Кети ему в своё время просто кусок сердца отгрызла. По сути, у него сейчас болит там, где уже давно ничего нет. Это всего лишь фантомные боли. Понимаешь?.. — она тяжело вздохнула. — И я вижу,
— Очевидно, это нелегко, — признала Вера. — И ему, и тебе… Честно, не знаю, как бы я вела себя в подобной ситуации. Может, и ревновала бы. Даже необоснованно.
— Вот я и ревную. Немного. Не к Кети, а к их общему прошлому… — вздохнула Галинка. — Ещё и люди такие… — она замялась, — злые. Беспощадные. Они словно ждут, когда он оступится. Буквально предвкушают. Обычно журналистов обвиняют во всех бедах, но они ведь — представители общества, причём самые типичные! Охочие до скандалов, как бабульки на лавочках охочи до грязного чужого грязного белья. Все эти жареные новости, смачные “постельные” сплетни… это то, что народ желает знать! А журналисты всего лишь оправдывают подобные ожидания. Спрос рождает предложение, верно? — убито закончила она.
— Верно… — тихо подтвердила её спутница.
— Когда мы с Сашей поженились, — вспомнила Галинка, — в СМИ не опубликовали ни одного доброго материала. Ни одного! Всё с каким-то подвыподвертом, с многозначительными намёками и неутешительными прогнозами… И с красочными эпитетами, конечно же — я типичная “бездарная малоизвестная певичка”, которая собирается пиариться за его счёт, либо “наивная влюблённая дурочка”, которую он — “стареющий ловелас, переживающий кризис среднего возраста” — непременно скоро бросит.
Официантка принесла заказ. Пока она расставляла тарелки, и Галинка, и Вера хранили молчание. Но, едва они остались одни, Галинку снова как прорвало. Видимо, у неё это давно накипело…
— И люди ведь так и думают: он ей будет изменять, он обязательно ей будет изменять. Все просто откровенно ждут этого и цинично делают ставки, как долго он продержится. Никто не верит в то, что Саша меня любит. Все убеждены, что ему просто удобно со мной. Кофортно… А я же не дура, я всё замечаю. Это… очень обидно, — её горло перехватило спазмом.
— Успокойся, — Вера покачала головой. — На самом деле, невозможно обидеть человека без его на то согласия. Это твой выбор — принимать или нет, обижаться или не стоит.
— Я не нравлюсь почти никому из его окружения, — продолжала Галинка. — Его первая жена меня терпеть не может. У неё аж физиономия кривится всякий раз, когда она меня видит. Вот за что она меня так ненавидит? Я ведь ей дорогу не переходила, когда мы с Сашей познакомились, они уже сто лет как разошлись… Тогда почему?
— Потому что ты хорошая, красивая и умная, и к тому же — действительно, не напоказ, любишь Сашку, — Вера погладила её по руке. — Подобное сочетание вкупе с добротой и искренностью многих выводит из себя. Открытая безусловная любовь нынче не в моде, знаешь ли… это уже считается чем-то унизительным и подозрительным. Была бы ты стервой, этакой бабой с яйцами — тебе охотнее простили бы брак с Сашей, охотнее поверили бы в его любовь "вопреки". А таких, как ты, люди не понимают и не принимают. Им проще увериться в том, что ты — банальная, скучная и неинтересная забитая тихоня без права голоса, либо в том, что ты лицемерка и просто искусно притворяешься. Они не хотят верить в простое добро, без примесей, а вот если там есть гнильца или червоточинка… тогда это не кажется таким уж подозрительно идеальным.