Санкт-Петербург. Автобиография
Шрифт:
Дирекция того русского театра поручается от нас бригадиру Александру Сумарокову, которому из той же суммы определяется сверх его бригадирского жалования по 1000 рублей... А какое жалованье как актерам и актрисам, так и прочим при театре производить, о том ему, бригадиру Сумарокову, от двора дан реестр.
«От двора реестр» обернулся на практике множеством затруднений, о которых Сумароков рассказывал в своих письмах.
Я не ведаю, кто это мог сказать: мы-де по воле ее величества ездим в русский театр, а, впрочем, несносно-де терпеть от Сумарокова. Я ни с кем не говорю в это время и всегда почти на театре. Сказать легко все, а доказать трудно. В день представления – я только о том и думаю; и сколько я ни горяч, однако ни одному смотрителю ни малейшей неучтивости не сделал; а ежели я делал – для чего мне это терпится? Что обо мне говорят не истину, я этому не удивляюся. Тому только дивлюся, для чего я обвиняюсь без исследования. А я так счастлив был по сей
И. И. Шувалову
20 мая 1758 г.
Милостивый государь! Три представления не только не окупились, но еще и убыток театру принесли: свеч сальных не позволяют иметь, ни плошек, а восковой иллюминации на малый сбор содержать никак нельзя. Я доносил с прописанием, да и в короткое время сил моих исправлять все потребности недостает; все надобно заблаговременно исправлять. Да и посылать мне, милостивый государь, некого, не имея кроме двух копиистов никаких театральных служителей.
Я затруднений напрасных не имею причины делать и что доношу, о том, утверждая моею честностью, говорю, что то истина. Я все бы исправил, ежели бы была возможность; а сегодня после обеда зачав, до завтра я не знаю, как переделать. Ежели я виноват и от меня происходят затруднения, так я признаю себя неспособным и отдаю на рассмотрение всего света, такое ли это дело поэзия и театр, чтобы исправление могло быть в такое короткое время.
Я вижу, что все мои, милостивый государь, предложения не приемлются, и тянул сколько можно. Я доношу, что мне восковой иллюминации иметь нельзя, и когда буду, пропустив время, под самый конец зачинать исправление, то не может быть порядку. А что Симонов поехал, спустя лето, в лес по малину, и не зачал исполнять того, что ему приказано заблаговременно, это, милостивый государь, не моя вина. Подумайте, милостивый государь, сколько теперь еще дела:
Нанимать музыкантов
Покупать и разливать приказать воск
Делать публикации по всем командам
Делать репетиции и проч.
Посылать к Рамбургу по статистов
Посылать к машинисту
Делать распорядок о пропуске
Посылать по караул.
А людей – только два копииста: они копиисты, они рассыльщики, они портиеры.
Я, наконец, доношу, что три представления уже не окупилися. Денег нет, занимать негде, своих у меня нет, жалованья за неимением денег и по воле Ломоносова не дают; моих денег издержанных г. Чулков семь лет не дает; в Академию с меня нехристианскою выкладкою за работы трагедий правят. Бог моей молитвы за грехи мои не приемлет, и к кому я ни адресуюсь, все говорят, что-де Русский театр партикулярный. Ежели партикулярный, так лучше ничего не представлять. Мне в этом, милостивый государь, нужды нет никакой, и лучше всего разрушить театр, а меня отпустить куда-нибудь на воеводство или посадить в какую коллегию. Я грабить род человеческий научиться легко могу, а профессоров этой науки довольно, ибо ни один еще не повешен. Лучше быть подьячим, нежели стихотворцем.
Императрице Елизавете Петровне
Октябрь 1758 г.
Всемилостивейшая государыня.
Вашего императорского величества человеколюбие и милосердие отъемлет мою робость пасть к стопам В[ашего] И[мператорского] В[еличества] и всенижайше просить о всемилостивейшем помиловании. Я девятый месяц по чину моему не получаю заслуженного моего жалованья от Штатс-конторы, и как я, так и жена моя почти все уже свои вещи заложили, не имея кроме жалованья никакого дохода. Ибо я деревень не имею и должен жить только тем, что я своим чином и трудами имею, трудяся сколько сил моих есть по стихотворству и театру. А в таких упражнениях не имею ни минуты подумать о своих домашних делах. Дети мои должны пребывать в невежестве от недостатков моих, а я – терять время напрасно, которое мне потребно для услуг В[ашего] И[мператорского] В[еличества] в рассуждении трудов моих к увеселению двора, к чему я все силы прилагаю, и всею жизнию моею с младенчества на стихотворство и на театральные сочинения положился, хотя между тем и другие нес должности и многие лета был при делах Лейб-компании, которые правлены мною беспорочно... Труды мои, всемилостивейшая государыня, сколько мне известно, по стихотворству и драмам не отставали от моего места в исполнении желания, и сочинениями своими я российскому языку никакого бесславия не принес, и покамест не совсем утухнут мысли мои, я в оных к увеселению В[ашего] И[мператорского] В[еличества] и впредь упражняться всем сердцем готов. Я прошу, всенижайше припадая к стопам императорским, помилования, чтоб как жалованье мое заслуженное, так бы и издержанные по изустному В[ашего] В[еличества] повелению около четырехсот рублев, о которых я Василью Ивановичу Чулкову неоднократно подавал роспись, указать мне выдать; ибо, всемилостивейшая государыня, я много по недостаткам моим должен. Впрочем, что касается по трудам моим до особливого В[ашего] В[еличества] милосердия, о том, уповая на человеколюбие, природное В[ашего] И[мператорского] В[еличества] особе, в молчании пребываю и, имея маленьких детей, которых мне воспитать должно, припадаю и с ними, поручая и себя и их В[ашего] В[еличества] всемилостивейшей государыне нашей.
В[ашего] И[мператорского] В[еличества] всенижайший и всеподданнейший раб
Александр Сумароков
Петербург, 1750-е годы
Василий Рубан, Андрей Богданов
Тот Петербург, который позднее признали сокровищницей мировой архитектуры, закладывался
Всеавгустейшая императрица!
Всемилостивейшая государыня!
Петербург есть град знатнейший в Европе. Намерения, с какими государь Петр Первый начал его созидать, суть велики, оные Ваше императорское величество открыли, приведши его в великолепнейшее состояние, в каком с удивлением видят его ныне обитатели подсолнечные.
Описание начал или первобытности его находилось доселе в безызвестии, что равно, как и красота, в каковую он во время царствования Вашего и извлеченными из недр земель российских мраморами облечен, достойны, чтоб их явить свету, и память возвращения и нынешнего цветущего состояния его сделать незабвенною.
И как сей град всем своим великолепием и славою одолжен наиболее Вашему императорскому величеству, Вам убо книгу сию с глубочайшим благоговением и посвящаю, прося удостоить оную милостивейшего принятия.
Сам Богданов характеризовал свою работу так:
От сочинителя к читателю <...>
Потрудился я собрать следующие известия.
1) Древность сего места и какие о нем знатные истории, 2) когда и каких ради причин град сей построен, 3) о прежнем его строении и о его великолепии, которого мы ныне кроме приложенных здесь рисунков совсем не видим, 4) когда оный в цветущее состояние приходить начал, 5) знатные места и урочища, 6) некоторые строения, какой знатной истории подлежат, 7) воды, реки, каналы и польза, от них происходящая, 8) жители, 9) державные императоры, царствовавшие здесь, 10) уставы и законы их, триумфы о победах и приезды разных послов, 11) церковное строение и прочее сему подобное, что все обстоятельно описано мною. <...>
Приведем некоторые сведения из «синопсического» описания А. И. Богданова.
Царствующий сей град по географическому расположению стоит на меридиане под шестидесятым градусом долготы, под пятьдесят девятым градусом широты, близ полюса Арктического, под знаком небесным Урса Маиор, то есть Медведя Большого, который находится под полюсом сим весьма студеным, так что почти большая половина года сего места бывает стужа, нежели тепла. И когда с норда или с норд-веста, или с норд-оста ветры веют летом, тогда в то время бывает стужа нарочитая, так что и плодам вредно бывает; зимою же наипаче прежестокие морозы бывают. Также летом, когда от веста ветры веют, бывает сиверко, а зимою чинит оттепель, так что и снеги стаивают. И тако более здесь ветры веют от приморской стороны, от полюса Северного, нежели от Южного, и потому жарких лет не часто случается. Однако сие наиболее похвалы достойно, что хотя здешнего места климат нарочито студеный, но весьма к сожитию человеческому здоровый. <...>
Солнце восходит при здешнем месте летом в должайшие дни над сим горизонтом два часа в сорок пять минут пополуночи, а заходит девять часов пополудни в пятнадцать минут, и так здесь летние ночи бывают весьма короткие и светлые, так что всякую почти работу можно без свеч отправлять.
Зимою восхождение солнца бывает в кратчайшие дни девять часов в пятнадцать минут пополуночи, а заходит к вечеру два часа в сорок пять минут пополудни, и по сему здесь зимние дни весма коротки и свету мало имеют. <...>
С первых лет здесь были устроены два знатных питейных дома, в которых продавались разные казенные напитки разных вкусов, водки дорогие для продажи знатным людям; которые дома были нарочито устроены, и к имеющимся в них в продаже напиткам выбирались из нарочитого купечества в целовальники, а над ними главный бургомистр учинен был из знатного купечества.
«Австерия» была на Санкт-петербургской стороне, на Троицкой пристани, у Петровского моста.
Сия «Австерия» была торжественная, пред которой государь Петр Великий отправлял почасту фейерверки к торжествам, понеже удобнее оного места к отправлению помянутых фейерверков не было. А когда построены были мазанковые коллегии на оном острове, тогда его величество отправлял всякие торжества в тех помянутых коллегиях... Сию «Австерию» Петр Великий в знатные праздники от обедни из церкви Троицкой, с знатными персонами и министрами, пред обедом на чарку водки посещал, и по вкушении оной всяк к своему столу отъезжал...
Первый трактирный дом построен был в 1720 году на Троицкой пристани, в котором содержались напитки для приходу его величества в какой торжественный день. <...> Также при сем городе были трактирные дома, которые содержали более из иноземного... в оных трактирах продавались виноградные вина, французская водка и пиво, а притом и бильярды содержались; и для продажи французской водки и пива оные трактирные дома отменены, и бильярды содержать запрещено, а повелено только одно виноградное вино содержать, и кушанья. Вместо вышеписанных трактирных домов позволено как российским купцам, так и иностранным свободно торговать заморскими виноградными напитками, и таких питейных погребов имеется всех шестьдесят пять. <...>