Сайтин: Измена
Шрифт:
– Я побоялся наводить справки. Думаю, Ари обязательно сообщила бы, если бы события развивались в худшую сторону. Я все продумал. Даже если Грант не дозвонился по номеру, которым я снабдил его, Кругерсы спрячут его до лучших времен. В конце концов Грант дозвонится.
– Это номер Мерильда?
Джастин кивнул.
– Боже. – Джордан встряхнул шевелюрой и в отчаянии взглянул на сына: – Но полиция легко доберется до Мерильда.
– Да ведь ты всегда твердил: если что-то случится… И повторял, что Мерильд – лучший друг Кругерсов. К тому же Ари не собирается заявлять в полицию. Она вообще не хочет ничего предпринимать. Она сама так сказала.
– Ты уверен в себе куда больше, чем следует, – раздраженно бросил отец. – Грант неизвестно где, да и полиция запросто может нагрянуть к Кругерсам… Мерильда может не оказаться на месте. Ты ведь знаешь, что он разъезжает по всему континенту…
«Все-таки следовало предварительно позвонить ему», – мысленно выругал себя Джастин.
Лицо Джордана побагровело. Он снова отпил вина, и на сей раз темно-красной жидкости в бокале значительно поубавилось.
– Мерильд – адвокат. И потому этика для него – не пустой звук.
– Но у него есть и друзья, не так ли? Много друзей.
– Все равно это ему не понравится.
– Но ведь с таким же успехом к нему мог обратиться и я. – Неожиданно Джастин перешел от наступления к обороне. – Грант ничем не отличается от меня. И Мерильд это знает, так? Какой может быть разговор об этике, если он выдаст Гранта полиции?
– Все могло оказаться куда проще, и такие вопросы просто не возникли бы – если бы тебе хватило ума отправиться вместе с ним.
– Он принадлежит не нам, а лаборатории. Мое пребывание с ним было бы истолковано как незаконное.
– Но по тому же закону ты пока несовершеннолетний, к тому же налицо смягчающие обстоятельства – окажись ты рядом с Грантом…
– Да, но в этом случае дело неминуемо дошло бы до суда. Кто знает, какие обвинения нам предъявили бы. Разве не так?
Джордан глубоко вздохнул и устремил на сына взгляд из-под кустистых бровей.
Юноша страстно желал услышать отрицательный ответ, к которому были бы присовокуплены веские аргументы – и тогда все окончательно встало бы на свои места…
Однако Джордан, беспощадно руша иллюзии сына, глухо уронил короткое «да».
– Выходит, все ясно, – отозвался Джастин, – верно? И тебе вообще не нужно дергаться, если вдруг все решится. Если у меня будут проблемы с Ари, я тебя извещу, можно?
– Как теперь? – уточнил ученый.
– Нет, не такие, как сейчас. Обещаю. Договорились?
Джордан взял с тарелки сэндвич, оставляя вопрос без ответа. И Джастин понял: не все так просто. Однако поделать с этим он ничего не мог.
– Тебе не стоит задерживаться здесь после моего перевода, – решил Уоррик-старший. – Я что-нибудь придумаю.
– Просто ничего никому не рассказывай.
– Я ничего не собираюсь рассказывать. Ари голыми руками не возьмешь, пойми. Она держит слово только до тех пор, пока это ей выгодно. Случай с Грантом – лишнее тому доказательство. Она чертовски хорошо умеет сносить людям головы, учти это на будущее, если снова вздумаешь блефовать. О тебе, обо мне и о всех остальных она думает исключительно как о подопытных существах. Отношение к окружающим у нее сродни отношению к одному девятилетнему ази-садовнику: Ариана решила очистить его разум и запрограммировать на что-нибудь более подходящее, ибо к своей работе он оказался не способен. И еще она привыкла видеть вокруг себя простор. Если проблема неразрешима, то она не бьется над ней до последнего и даже не передает моим сотрудникам – а просто
Джастин внимательно, даже напряженно слушал отца. Тем более, что от Арианы он уже знал: иногда в Ресионе бывают несчастные случаи.
7
Когда Джастин вышел из душа и надел часы на запястье, те показывали 2030. Квартира показалась ему слишком тихой и гнетуще пустой.
Отчасти Уоррик-младший даже радовался, что избавлен от необходимости ночевать дома, во все еще непривычной тишине, рядом с опустевшей комнатой Гранта – радовался так, как радуется человек, нарочно прикусивший губу, чтобы боль в раздробленном пальце не казалась столь невыносимой. Потеря Гранта была мучительнее всех собранных воедино болей, и унижения, которые Джастин терпел от Ари, стали своего рода громоотводом, позволявшим хоть на время забыть о злоключении с братом – о злоключении, виновницей которого была все та же Ари.
«Чертова стерва», – то и дело думал юноша, потирая чесавшиеся глаза – об этом унижении он ни за что не собирался признаваться Ариане. Но больше всего Джастина беспокоил Грант. Руки Уоррика-младшего предательски тряслись при одной мысли об опасной переделке, в которой тот оказался, – тряслись так, что он не сумел даже водрузить на место колпачок аэрозольного баллончика и, окончательно утратив самообладание, со всей силы запустил пластиковым колпачком в зеркало, от которого тот немедленно отскочил. Джастина обуяла страшная ярость: окружающие только тем и занимались, рассуждал он, что строили козни против него. В конце концов ему удалось взять себя в руки, вернуть флакон на место и побриться.
«Как покойника к похоронам готовлю», – вдруг подумалось юноше юноша. Все, буквально все имели право влиять на его судьбу – даже отец, который не удосужился поинтересоваться, удобно ли ему носить приставку «РП» к имени и знать обо всех изменениях, которые должны были произойти с его организмом к сорока годам. Хорошо хоть, уныло думал Джастин, ему не грозит стать обладателем уродливой физиономии, но и точной копией отца он все равно не станет. На его лице появится отпечаток отцовской важности, последствия общения с друзьями и врагами отца. Вдруг вспомнилось, как когда-то Ари впервые подкараулила его на лабораторном складе.
Тогда он не знал, как себя вести; тысячу раз он мечтал, что когда-нибудь доберется-таки до Арианы и устроит ей такое, чего она никак не ждет от семнадцатилетнего юноши, ибо она была вдвое старше даже его бабушки. Однако Джастину было всего семнадцать, он испытал сильнейшее потрясение и так и не подумал, какой выбор у него был, а только ошеломлено застыл и выдавил нечто нечленораздельное о необходимости куда-то идти – кажется, на какую-то встречу – а кстати, что госпожа Эмори скажет по поводу его отчета по проекту, номер которого он даже не сумел вспомнить…