Сайтин: Измена
Шрифт:
Гранта, что называется, повело. Начался процесс расщепления личности. Паренек понял: человек вернулся, и они запустили обучающую ленту. И тогда он ушел в себя еще глубже. Кажется, ему ввели большую дозу. Программа глубокого воздействия – здорово! Все, как он предвидел.
Они спросили его имя. Спрашивали что-то еще. Сказали, будто у них его Контракты. Однако Грант все еще оставался в достаточно твердой памяти, чтобы знать: дело обстояло иначе.
В конце концов он очнулся. Ему дали напиться и отдохнуть; заставили поесть, хотя от еды его чуть не стошнило. Мучители
А потом все началось сначала, и Грант потерял счет времени. Возможно, он приходил в себя еще несколько раз. Отчаяние соединило пробуждения воедино. Очнувшись, ази первым делом ощущал ломоту в спине и руках. Он отвечал на вопросы. Чаще всего он не помнил, куда попал и чем заслужил такое наказание.
А потом раздался глухой удар. Кровь забрызгала стены комнаты. Запахло горелым.
Грант подумал, будто уже умер, а вошедшие в комнату люди завернули его в одеяло. Запах горелого тем временем становился все нестерпимее.
Потом начались бесконечные встряски – вверх-вниз – так что юноша едва не сошел с ума. Его бросало из стороны в сторону, а воздух, казалось, содрогался от оглушительного биения сердца.
– Просыпается, – послышался чей-то голос. – Дайте ему еще порцию.
Грант увидел вдруг человека в голубом комбинезоне. И разглядел Вневременного Человека – эмблему Ресиона.
Потом Грант усомнился, что все идет так, как он рассчитывал. Неуверенность росла: юноша не мог поручиться даже, что обучающая лента уже заработала и все происходит наяву.
– Дайте же, черт возьми, инжектор! – завопил кто-то над ухом. – Черт, да держите его!
– Джастин! – крикнул Грант, ибо теперь ему пришло в голову, будто все это время он был дома и есть слабая, но все же надежда, что брат услышит его и поможет избавиться от этого кошмара. – Джастин!
Тотчас сработал безыгольный инжектор. Чувствуя, как мучители навалились на него, Грант отчаянно отбивался – пока введенный наркотик не начал действовать и мир, завертевшись, вдруг перевернулся.
Проснулся беглец в кровати, в белой палате, со смирительными ремнями поперек тела. Простыня закрывала его полностью оголенное тело. На грудь была наложена повязка с биосенсорами, другая обвилась вокруг правого запястья. Левая рука была забинтована. Вдруг запищал сигнал тревоги. Грант сообразил, что сам спровоцировал систему, ибо та реагировала на частоту сердечных сокращений. Тогда юноша попытался вернуть пульсу прежний, спокойный ритм.
Но было поздно – дверь отворилась, и в палату вошел техник. Приглядевшись, Грант узнал доктора Иванова.
– Все хорошо, – первым делом сообщил вошедший, присаживаясь на край кровати. – Тебя доставили сегодня днем. Все в порядке. Твои мучители понесли справедливое наказание – их превратили в сплошное месиво.
– Где я был? – едва слышно спросил юноша. – И где я теперь?
– В больнице. Все хорошо.
Монитор снова запищал, причем писк был учащенный. Грант попытался вернуть пульсу прежнюю частоту. Он теперь не знал, где был раньше и случилось ли все на самом деле. И вдруг вскинулся:
– Господин, а где Джастин?
– Ждет,
– Да, господин. Пожалуйста, снимите с меня эту упряжь!
Улыбнувшись, врач потрепал паренька по плечу:
– Слушай, мы ведь оба знаем, что с тобой все в порядке. Но ради тебя самого – давай пока оставим этот разговор. Кстати, как мочевой пузырь?
– Со мной все в порядке, – негодующе бросил больной. – Скажите, можно поговорить с Джастином?
– Боюсь, очень недолго. Нежелательно допускать к тебе посетителей до приезда полиции. Но насчет этого не стоит беспокоиться, ибо это уже формальности. Тебе только предстоит ответить на пару вопросов, полицейские составят протокол, вот и все. Потом пройдешь несколько процедур. А там и выпишем тебя, отправишься домой. Ну как?
– Да, господин, – выдавил юноша, замечая, что проклятый монитор перестал пищать, едва ему удалось взять пульс под контроль. – Скажите, что с Джастином?
Снова потрепав пациента по плечу, Иванов поднялся, подошел к двери и распахнул ее.
В палату вошел Джастин. Монитор запищал снова, писк перерос в пронзительный вой, но затем все стихло; Грант смотрел на брата точно сквозь дымчатую пленку. Врачи допустили в палату даже Джордана. И Гранту стало невероятно неловко.
– Как самочувствие? – первым делом поинтересовался Джастин.
– Все хорошо, – заверил Грант, вновь теряя контроль над пульсом и проклятым писком, отчего по его лицу заструились слезы. – Кажется, я натворил дел…
– Нет, – отозвался Джастин, подходя и беря брата за руку. Запищавший было монитор опять умолк. – Все в порядке. Конечно, шок был, но теперь-то все позади, ты дома. Слышишь?
– Да.
Наклонившись, Джастин обнял больного, не обращая внимания на препятствия – смирительные ремни. И вновь выпрямился. Затем у постели оказался Джордан. Обняв сына, стиснув руками его плечи, он сказал:
– Просто отвечай на их вопросы, и все. Ладно?
– Да, господин, – отозвался Грант. – Нельзя попросить их выпустить меня отсюда?
– Нет, – признался Джордан. – Это ведь ради твоей же безопасности. Понимаешь? – Джордан поцеловал сына в лоб, чего не делал очень давно. – А пока спи, слышишь? И если тебе пропишут обучающую ленту, я обязательно ее посмотрю. Лично.
– Да, господин.
Не шевелясь, юноша наблюдал, как отец и брат вышли за дверь.
Монитор снова запищал, свидетельствуя о его смятении.
Грант понял, что остался один. Ему предстояло многое преодолеть, прежде чем его отпустят. Он понял это, глядя за отцовское плечо, в лицо Джастину.
«Где я? Что же стряслось на самом деле? Я вообще выходил отсюда?»
В палату вошла медсестра со шприцем, и Грант понял: не поспоришь. Он, правда, попытался успокоить монитор, попробовал что-то возразить.
– Но это всего лишь успокоительное, – молвила медсестра, поднося шприц к его руке.
Впрочем, ази не был уверен, что к нему пожаловала именно медсестра, а не Джеффри. Заметавшись, он вновь увидел перед собой забрызганную кровью белую стену и услышал чьи-то вопли.