Сайтин: Измена
Шрифт:
Реальность все же заключала в себе небольшие несуразности.
– Пока что мне не разрешают забрать тебя домой. Ари не разрешает. Что они затеяли? Грант, у тебя все хорошо?
Вопросы. Грант не понимал, к чему они относились. Обычно вопросы задавались по определенному шаблону. Кажется, эти были как-то связаны с достоверностью. В том-то и заключался смысл игры…
– Грант, да хватит! – Джастин слегка похлопал брата по щеке. – Ну же, открой глаза!
Но больной упорствовал. Потому что знал – так лучше. Он несколько раз глубоко вздохнул
– Ну же, просыпайся!
Грант осторожно приоткрыл глаза. Увидел лицо Джастина, перехватил его встревоженный взгляд.
– Ты дома. В госпитале. Понимаешь? Ари раздавила их всех и вызволила тебя.
(Кровь забрызгала стены. Запах дыма).
В самом деле, помещение походило на больничную палату. И человек напоминал Джастина. Правда, способа удостовериться в этом не было – даже если бы ему позволили немного пройтись по округе. Только время способно расставить все по местам – гораздо больше времени, чем длится какая бы то ни было обучающая лента-иллюзия.
– Грант, давай! Скажи, что у тебя все хорошо.
– Со мной все хорошо. – Больной сделал глубокий вдох, отозвавшийся болью в спине и сообразил, что стоит попытаться обратить иллюзию себе на пользу. – Спина у меня вконец онемела. Руки болят. Можно хотя бы передвинуть кровать?
– Попрошу их снять эту сбрую.
– Сомневаюсь, что снимут. Но мне нужно, чтобы передвинули койку. Вот… – Поверхность под ним внезапно заходила ходуном, как живая, и начала выгибаться кверху, приподнимая и его голову. Вся койка волнообразно задрожала, отчего в мышцах и суставах наступило приятное расслабление. «О, совсем другое дело!» – пробормотал он.
Джастин снова опустился на край кровати, разглаживая сбившуюся простынь:
– Ари проследила, как ты добирался до Кругерсов. Кругерса, оказывается, шантажировали. Он выдал тебя изоляционистам. Мне пришлось пойти к Ари. Она отрядила кого-то – кого, точно не знаю – за тобой. Говорит, будто тебе крутили какую-то обучающую ленту.
Удар пришел, откуда Грант его не ждал, а потому юноша не располагал защитной структурой. «Здесь» и «там» для него существовали слитно. Он с большой осторожностью отнесся к услышанной новости. И уточнил:
– Как долго это продолжалось?
– Два дня.
Возможно.
– Ты здесь два дня, – продолжал Джастин. – Нас с Джорданом допустили сразу, как только тебя привезли. Теперь мне даже разрешают навещать тебя.
Грант перепугался, ибо решил, что иллюзия станет действовать на него беспрерывно – а столь надежной защитой он не обладал. И понял, что проигрывает. Он сидел и плакал, чувствуя, как слезы катятся по лицу.
– Грант!
– Все в порядке, – отозвался больной, отмечая, что едва не впал в беспамятство. – Но только уйди, если я попрошу.
– Грант, это не обучающая лента. Я же говорю – ты дома! – Джастин до боли стиснул руку брата. – Ну, напряги
Грант так и поступил. А потом сказал:
– Но если я попрошу уйти…
– Уйду. Договорились. Хочешь, чтобы я ушел?
– Бога ради, не надо…
– Черт возьми, я доберусь до этого Иванова!
Джастин уже собирался вскочить, как больной вдруг вцепился в его руку и не отпускал. Почувствовав крепкую хватку брата, Уоррик-младший снова наклонился и обнял его.
– Ох, – пробормотал Грант, отмечая, что боль вполне реальна. Джастин мог вытащить его отсюда. И знал, что делает, знал, что произошло, знал, чего следовало опасаться. И был его союзником. В противном случае, решил он, все пропало. – На это уйдет время…
– Неделя, чтобы вытащить тебя отсюда. Так говорит Ари.
Грант вспомнил и другие кризисы – не такие, как постигший его самого. И посмотрел на Джастина, сидевшего смирно-смирно. И вдруг вспомнил, почему пустился в плавание по реке. «Она наверняка сильно досадила тебе?» – уточнил ази.
– У меня все хорошо.
Лжет, понял Грант, отмечая, что явь стала преобладать над иллюзией. Будь то обучающая лента, все казалось бы куда более простым. Через минуту Джастин уйдет, и тогда Грант поверит в происходящее и ему станет страшно. Но пока больной пугался совсем по другой, более конкретной причине. Перевод на другое место работы; настойчивость, с какой Джастин пытался отослать его, – отдельные фрагменты стали превращаться в ощущение времени. Начинали существовать заново. Реальный мир был напичкан ловушками, к созданию которых приложила руку Ари, а Джастин пытался ему помочь, а теперь он дома, но в беде оказался Джастин.
Нет – нужно вести себя осторожнее.
Осторожнее.
– Как она повела себя, когда узнала о моем исчезновении?
– Расскажу потом.
Спокойнее, черт побери, спокойнее – не хватало расстроиться еще сильнее! Но Грант все больше убеждался, что действительно вернулся домой. А дом всегда был полон тайн, несчастий и вездесущей Ари. И всего, что ему дорого. Больной медленно сделал глубокий вдох.
– Я держусь, – сказал он, надеясь, что Джастин уловит скрытый смысл слов. – И довольно обучающих лент. Обойдусь и без успокоительных. Мне нужно бодрствовать. Пусть не гасят свет. Ни на минуту. И пусть из моей руки вынут проклятую трубку.
– Да кто меня послушает? Сам понимаешь – я не главный. Впрочем, я передам Иванову. И попрошу очень настоятельно. А трубку вытащу сам – смотри!
На мгновение руку больного пронзила острая боль. «Забрызгаем весь пол!» – выдавил юноша.
– Пусть. Вот так! – молвил довольный Джастин, останавливая брату кровь. – Кстати, тебе собираются установить телефон. И видео.
В груди у Гранта захолонуло. Он тотчас вспомнил, чем важен для людей телефон. Но вспомнил и то, что его вызволили из плена. Возможно, на самом деле ничего не произошло. Или оставались другие возможности, которые он не предусмотрел.