Сайтин: Измена
Шрифт:
– Тогда нет проблем, – заверил Жиро. – Нет – пока все будет сохраняться в тайне.
– Это я гарантирую, – пообещал адмирал.
– В таком случае втиснем в эти рамки проект «Рубин», – решил Най. – Нам остается выстроить фаргонский комплекс, после чего в глубокой тайне начнем разработку проекта «Рубин», а в обстановке еще большей секретности будут вестись работы на Сайтине.
– Как – два по цене одного? – не выдержал военный, с опозданием сознавая, что вопрос грубоват, особенно если учесть, что только сегодня состоялись похороны Ари. С другой стороны, обсуждалось все-таки ее воскрешение. Конечно,
Городин был твердо уверен, что собеседник намерен сохранить ресионский контроль над проектом. Над проектом – то есть над зародышем в эмбриофоне, зародышем, которому суждено превратиться в живущее в Ресионе дитя. И так на протяжении двадцати лет.
Внезапно адмирал машинально приплюсовал эти два десятка лет к своему возрасту. Сейчас ему было сто двадцать шесть – а тогда стукнет сто сорок шесть. И Най тоже немолод.
Адмирал впервые понял, что имел в виду Уоррик, твердя о факторе времени в Ресионе. Сам вояка привык к растяжимости времени – в космическом смысле: сто двадцать шесть земных лет пролетали куда быстрее для того, для кого месяцы иной раз проходили со скоростью дней. Но ресионское время означало целую жизнь.
– Нам хотелось бы запустить второй проект на полную мощность, – сказал Най. – Сравнительное исследование избавило бы нас от возможного кризиса, и к тому же нам некогда заниматься проверкой истинности теорий. Нужные ответы дадут сравнения. Это необходимость, а вовсе не излишество, как может показаться.
Частичное осуществление проекта «Рубин» на Фаргоне означало частичный доступ к важнейшей информации. И гарантировало защиту от подвохов. Городин всю жизнь верил в вероятность полной защиты от сбоев – в работе оборудования ли, в планировании ли. Такими категориями мыслят все астронавты. Максимальная безопасность никогда не кажется чрезмерной.
– Валяйте, – бросил адмирал. – Прикрытие обеспечить куда проще. – При этом Леонид Городин подумал, что предстоит еще все прояснить с Лу и начальниками отделов, однако никто из них, без сомнения, не станет чинить препятствий проекту, который к тому же даст военным возможность приобщиться к достижениям Эмори.
Военные любили брать под свое крыло многие научные проекты. Некоторые, правда, себя не оправдали и пробили довольно чувствительные бреши в бюджете. Но те, что прошли удачно, окупили все затраты.
9
За дверью постоянно слышались шаги. Что было необычно. Раздавались чьи-то голоса – некоторые казались Джастину знакомыми; в какой-то момент неподалеку от двери остановилась группка людей.
«Пожалуйста, – мысленно умолял заключенный, – прошу, остановись хоть кто-нибудь!» Надежда жила только миг; потом Джастину стало страшно. Уоррик-младший то и дело прислушивался к доносившимся снаружи звукам, усевшись на матраце – кстати, единственном предмете обстановки в камере. Скрестив ноги, юноша оперся между ними сцепленными пальцами рук.
«Свяжитесь с Ари, – просил он всякого, вступавшего с ним в контакт. – Передайте, что мне нужно срочно переговорить с нею».
Но все это были обычные ази – и потому они не имели права действовать без разрешения Старших. И сколько ни упрашивал Джастин, ни один из Старших так и не появился.
Его
«Только не я, – думал он, пытаясь не уснуть и не увидеть очередной сон, – я не хочу. Я не принадлежу ей. И не стану думать так, как она».
Ари держит его в заложниках, рассудил Уоррик-младший. Она держит его и, возможно, Гранта, дабы лишить отца возможности обратиться в Комитет с компрометирующими материалами на нее. Возможно, она велела арестовать и отца. Возможно, отец не в состоянии ему помочь. Но в любом случае – полиция явится. Его больше не подвергали психодопросу; а подвергнуть такой процедуре отца они и вовсе не вправе.
Уязвимым был Грант. Ари ничего не стоило использовать против Джордана Гранта – а заодно и его, Джастина. В этом у него не было ни малейших сомнений.
Ему очень хотелось надеяться, что полиция рано или поздно прибудет в Ресион. Может, вмешается Комитет по внутренним делам. Комитет по науке. Или кто-нибудь еще.
В какой-то миг Джастину почудился шум за дверью.
Эта надежда время от времени не давала ему покоя.
Грант, возможно, ожидал его возвращения, а вместо него явилась служба безопасности – первым делом они наверняка потащили Гранта на допрос.
И вдруг электронный замок загудел. Дверь отворилась.
– С вами желает побеседовать господин Най, – сообщил один из двух появившихся на пороге ази, одетых в форму службы безопасности. – Пожалуйста, пройдемте.
Юноша поднялся. Колени беспрестанно подгибались. Джастин вышел из камеры, и яркий свет ослепил его. Уоррик-младший был уверен, что его ждет очередной психодопрос; но по крайней мере, рассудил он, появилась возможность высказать Жиро хоть что-нибудь, успеть произнести хоть полдюжины слов прежде, чем его снова накачают наркотиками.
То, что охранники позволили ему идти самостоятельно, явилось для пленника огромной неожиданностью – этого он ожидал менее всего. Голова кружилась, колени дрожали, и ориентировался юноша с трудом.
Снова вспышки изображений из обучающей ленты. И Флориан…
Пленника провели по коридору к крохотной комнатке для допросов, где он уже успел побывать. Дойдя до порога, юноша остановился в удивлении, ибо за столиком сидел отнюдь не Жиро Най. Допрос собирался вести дюжий круглолицый мужчина – потрясенный Джастин некоторое время даже протирал глаза, все-таки пытаясь увидеть за столиком сухощавого Жиро.