Саженец
Шрифт:
— Получается, что мы втравили нашего лесного дикаря в большие игры. И что будем делать? Он ведь их может и не потянуть.
— Беромир, судя по всему, и сам неплохо справляется. Сколько у него людей было? Вряд ли больше сотни. А он вон какую толпу перемолотил. Хороший командир.
— А сколько их у него осталось, этих людей?
— Если после четырех сотен роксоланов их хватило на три сотни кельтов… ну… полагаю, достаточно. Хотя было бы неплохо это выяснить.
— Вода камень точит, — возразил Тит. — Какое количество таких он натисков выдержит?
— Не решусь
— И я. Но одно тебе скажу — я со всей этой историей еще свои прибыли не получил. Пока я несу одни убытки. А тут еще такие риски. Ведь, если он слишком быстро сдохнет я ничего не заработаю.
— И что ты предлагаешь?
— Роксоланы много людей в рабство пригнали. Мы можем предложить ему их выкупить. Например, за индийское железо. Тебе ведь нужно снаряжать свою векселяцию. И мне своих ребят вооружить было бы неплохо получше. А ему пригодились бы люди. Почти свои.
— Одевать легионеров в лорики из индийского железа? — усмехнулся центурион. — Не жирно ли?
— Жирно и не нужно. Я о другом. Мой человек недавно как раз вернулся, проводя изыскания по твоему вопросу. Искал, где можно закупить доспехи и оружие.
— И как? Удалось что-то найти?
— Сам понимаешь — сейчас все уходит в Италию и на Дунай. Но мне удалось нащупать варианты. В Александрии нашелся купец, имеющий родственные связи с руководством мастерских Никомедии, Кесарии Каппадокийская и Антиохии. Он сможет договориться, чтобы нам немного отложили. Но дороже.
— Сильно дороже?
— Вдвое. Это если чуть-чуть. А так — и втрое, если запросим много.
— Ого!
— А что ты хотел? Срывать заказы Самого опасно. Если понемногу отщипывать — не заметит. Но все одно — боязно.
— Сколько они могут дать и чего?
— Набрать сотню хамат, думаю, смогут. И шлемов к ним. На будущий год еще столько же. Официально оно все пойдет к тебе в векселяцию, так что надо придумать, как излишки списать. Сам понимаешь — война. Люди Самого сейчас очень плотно опекают такие мастерские. И могут возникнуть вопросы.
— Неплохо-неплохо, — покивал центурион. — А скваматы?
— Неизвестно. Может десяток-другой, хотя с ним много непонятного.
— Ламинаты?
— Нет. Вообще. Мне прямо сказали, чтобы я даже не заикался. А так, вообще, этот купец считает, что при некотором желании можно многое добыть. Пилумы, спаты и прочее. Понемногу. Были бы деньги.
— Только не ламинаты.
— Они на личном контроле Самого. Очень нужны. Нужно немного подождать. А с остальным — главное плати и не наглей.
— Вот с этим как раз у нас большая проблема. — задумчиво произнес центурион. — Мы не знаем, сколько даст нам Беромир индийского железа, сахара и компасов.
— Понимаю. — кивнул Тит. — Сейчас главное, чтобы все успокоилось. И ему дали просто спокойно работать. Хотя бы пару лет.
— Маркус сказал, что в Александрии купцы, ходящие в Индию, дадут по сто либр золота[1] за каждый компас. Беромир положил за компас сорок либр серебра.
— Ох… — выдохнул Тит, осознав то, что разница в цене выходит в тридцать раз.
— Да. — кивнул центурион. — Первый мы
— А сколько у нас там купцов в Александрии, которые с Индией торг ведут?
— Сорок семь человек. Эти по сто либр возьмут. Остальным придется дешевле продавать.
— Неплохо. — кивнул Тит. — Я, пожалуй, тоже назову Беромира своим лучшим другом.
— Маркусу также шепнули, что с индийским железом увлекаться не надо, и с сахаром. До них уже слухи дошли. Лучше пусть волшебные вещи делает. А то входить во вражду с купцами Александрии очень опасно. Для них это железо и сахар — важный товар.
— Но не основной. — возразил Тит…
* * *
На Оршице стояла жара.
Прям лютая.
На небе облачка и ветра практически нет — вон листва почти не шевелится. Да и Днепр лежал красиво, не зеркальной гладью, конечно, но близким образом. Из-за чего ближе к полдню работать стало просто невозможно.
Ученики еще вчера отправились по домам. Сразу, как завершили строить контур крепости. С горем пополам. И так уже давно бы сбежали, если бы не прямой приказ ведунов из рощи. Так или иначе, все остальное уже без них. Благо что оставшегося двора Беромира появились и места для отдыха, и складские помещения, и даже конюшня. И если лошадям еще можно было прожить все лето под открытым небом, то трофейное просо очень не хотелось потерять из-за дождей или еще какого ненастья. А ведь именно оно и выступало тем ядром экономической стабильности, на которое опирался ведун. Купленное по осени жито, которого осталось уже мало, да взятое с роксоланов и кельтов просо…
— Пошли купаться!
— И не уговаривай, — отмахнулся Добрыня.
Остальные тоже не соглашались.
Добровольно лезть в воду люди просто боялись. Поэтому Беромир плюнул на них, фигурально, и отправился один.
Никаких пляжей пока здесь не наблюдалось.
Поэтому пришлось осторожно заходить в виду, выбирая, чтобы зарослей поменьше. Первый раз в реку полез на новом месте, кстати. Поэтому осторожничал. Он бы раньше опробовал Днепр, но так уставал из-за стройки, что не хватало времени и сил. А тут вот сподобился. И так откладывал слишком долго.
Зашел он значит по пояс в теплую воду.
И подавшись вперед, лег на нее да поплыл. И хорошо так, ловко. Тот брасом, то кролем, то на спине. И вообще — балдел как мог. По такой жаре в теплой водичке одно удовольствие. Главное — не нырять. Он разок это сделал и сразу прекратил. Прогретым оказался только верхний слой в метр — полтора, а дальше холодновато.
Вжух.
Что-то свистнуло рядом.
Вжух.
Еще раз.
Беромир даже и не понял поначалу. Но на третий раз приметил, что рядом с ним в воду стрела упала. И близко так — в пределах рассеивания. Во всяком случае, именно мысли о накрытии его и посетили. Даже припомнились вспышками фрагменты фильма про Чапаева.