Сбежавшая жена
Шрифт:
Отец вдруг вскочил на ноги, а мама тут же приподнялась с подушек и выпрямилась в спине, словно она боялась показаться слабой.
— Порейн поведала, что ты принесешь все с собой, если она укажет... — начал отец строгим голосом, и Эдит, встрепенувшись, закивала.
— Да, сир, я все принесла с собой. И никто из слуг ничего не видел и не знает. Все выглядит так, словно это мои личные вещи из приюта.
Эдит обернулась по сторонам, словно в поисках места, где могла бы развернуть свои пожитки. Ее взгляд упал на столик с цветами, после чего, предварительно отодвинув вазу ближе к краю,
Достав кинжал и непритязательную деревянную коробочку, Эдит открыла её. Она достала повязанные в свёрток документы, и я заметила, что внутри остались ещё какие-то вещицы. Кажется, любимый гребень нашей экономки и некоторые мелкие вещи слуг?
Но зачем они нужны Эдит?
Поймав на себе недоумевающие взгляды, горничная поспешила объясниться:
— Я осмелилась побывать в каждой комнате из крыла слуг чтобы позаимствовать дорогие предметы, которые могли бы сохранить последние воспоминания каждого.
Мама резко побледнела и спрятала лицо в ладони, а отец замер, словно они не знали о том, что случилось на самом деле.
— Последние воспоминания? Это значит, что?. — отец замолчал, не смея договорить фразу до конца.
Эдит тяжело сглотнула слюну, и в её глазах появилась пелена слёз. У меня в душе все тотчас похолодело.
— Да, эти вещи, скорее всего, встретили вместе с ними последние мгновения, но для гвардии Его
Величества не имели ценности, поэтому остались в доме — дрогнувшим голосом произнесла Эдит, пытаясь сохранять самообладание и не расплакаться.
Реймонд схватил меня за руку, и только в эту секунду я заметила, что сжала платье с такой силой, что моя рука превратилась в самый настоящий камень. Стоило только немного разжать пальцы, и я ощутила острую боль, перетекающую в пульсирующее нытье, но Реймонд мягко разминал мне руку, помогая избавиться от этого состояния.
— Все обязательно получат по заслугам за эти деяния! — успокаивающе произнёс мужчина.
Я подняла на него взгляд и прошептала:
— Я тоже. За всё.
Эдит, немного помявшись на месте, посмотрела на маму и тяжело вздохнула.
— Я понимаю, что ваше здоровье пока ещё не восстановилась, Ваша Милость, но я хотела бы попросить вас использовать вашу магию. Возможно, что-то из этого, —Эдит обогнула стол с вещами слуг рукой, — могло бы показать лицо преступника или навести на кого-то из них.
Эдит рухнула на колени и стала кланяться. По щекам девушки потекли слёзы.
— У меня не было семьи, но все в поместье Уинслендов стали мне родными людьми, и вот я лишена всех своих близких снова.
Сдавленный голос девушки мучил сильнее любой пытки. Я ненароком вспомнила, как видела родителей окровавленными и ослабевшими, как сходила с ума от боли, пожирающей изнутри с каждой минутой. Слёзы стали пощипывать глаза и скользнули по щекам.
Сейчас я понимала, насколько страшно и больно терять любимых.
—
— ты должна сейчас подумать о себе, а не о том, чтобы использовать магию, —проворчал отец.
— Я не настолько сильно ослабла, чтобы не суметь воспользоваться уникальностью своей магии, —
ответила мама, хмуро поглядывая на всех. Она будто пыталась уверить нас в своей правоте и злилась, потому что отец пренебрегал ее решением.
Неожиданно мне показалось, что их склоки чем-то походили на то, что происходило между мной и
Реймондом, иот этой мысли по коже побежали мурашки.
— я могла бы сделать всё сама, если мама объяснит, как это делается правильно, ведь наша магия идентична! — вмешалась я.
Мама лишь отрицательно помотала головой.
— У каждой наследницы магия уникальна, единое только ядро — запечатывание.
Мама провела ладонью над тканью с вещицами, которую перед ней положил отец.
Губы её начали дрожать, а глаза оставались открытыми, но стали какими-то неподвижными, стеклянными.
Все замерли в тишине. Продолжая стоять на коленях, Эдит вскинула голову.
Реймонд сильнее сжал мою руку и приобнял меня, но я не спешила освобождаться из объятий, в которых мне впервые было спокойно.
Через некоторое время мама шумно выдохнула и отрицательно помотала головой.
— Я услышала только голос... мужской голос, приказывающий самоуничтожиться.
Следующие две недели превратились в самую настоящую пытку для меня.
Конечно, я радовалась, что мои родители выжили, однако мама взялась за воспитание во мне истинной леди, и это периодами немного выводило из себя. В моменты неконтролируемой ярости и желании высказать протест, я вспоминала, как рыдала у ледяных глыб и тут же смягчалась. Самое главное, что родители живы.
Мама уже восстановилась, и цвет её лица стал здоровым, однако проклятие как-то негативно сказалось на ней, и она до сих пор не могла самостоятельно передвигаться.
Находясь в зале, выделенном для занятий по этикету, я пыхтела от всех этих реверансов, которые мама вынуждала меня повторять снова и снова, чтобы отточить искусство правильного поведения в обществе. И если раньше она позволяла мне некоторые минимальные погрешности, то теперь требовала идеала, приговаривая «ты обязана всех затмить». Однако затмевать мне никого не хотелось — только крепкого здоровья родителям, а так-же найти истинного преступника, и чтобы тот получил по заслугам за свои деяния. Все остальное было вторично.
— мама, у меня уже голова раскалывается от этих нравоучений, — пожаловалась я. — Если честно, то у меня больше нет желания посещать турнир. Не хочу идти туда, если мне придётся изо дня в день повторять всё это.
Мама лишь улыбнулась в ответ на мои возмущения.
— Тебе и без того позволяли слишком многое, Лоррейн. Вместо того чтобы повторять правила этикета, ты ходила на тренировки, и мы ничего не имели против этого. А пока мы с отцом находились в том ужасном состоянии, лорд Вернер окончательно разбаловал тебя, и ты отбилась от рук. Ты не помнишь даже то, что раньше умела делать очень хорошо.