Сборник рассказов
Шрифт:
Генри удалился с барышней в посадки, попутно цитируя ей Омара Хайяма, оставив Павла с девушкой на кухне.
Через час, проходя мимо кухни в ванную, Генри притормозил, услышав Пашин голос, в котором угадывались слёзы:
— Да-да, Машенька… Тебе не понять, как это — жить в детдоме… Когда в палате на десять человек живут шестьдесят… Когда корочка хлеба в неделю — это единственная твоя пища. Когда садисты воспитатели продавали нас на органы… У меня в детстве был очень большой член, Маша. Пока его не продали. Осталось всего десять сантиметров, но я и тому рад. Посмотри на него, Маша… Смотри, какой
Что ни говори, а иногда Паше феерически везло…
Шли месяцы, годы, а сексуальный голод мучил Пашу по-прежнему. Если не сильнее.
Наркотики не помогали. Более того, способы достижения наркотического опьянения становились всё более изощрёнными.
Паша плотно подсел на мускатный орех.
Вы знаете, что от мускатного ореха нехуйственно штырит, если употреблять его в больших количествах? И Паша не знал. Пока его не научил друг Дусик.
Для справки:
Мускатный орех — психоделик средней силы воздействия. Дозировка — от 8 до 40 граммов. Действующие вещества — миристицин и элемицин. После приёма до начала воздействия проходит 3–4 часа, что является нетипичным для психоделических веществ. Пик воздействия — через 7–8 часов после приёма. Воздействие схоже по ощущениям с эффектом от конопли, в том числе нарушается адекватное восприятие действительности, возникает эйфория, периодически сменяющаяся спокойствием. Усиливается общительность и удовольствие от общения. При передозировке возможны бред и галлюцинации. Токсичен, поражает печень. В день приёма при потреблении мускатного ореха и большого количества пищи болят желудок и печень. Также возможны головная боль и сухость во рту. Плохо совместим с алкоголем.
Жрать мускатный орех невозможно, потому что это пряность. Попробуйте сожрать полкило гвоздики…
А Паша его просто глотал. Стаканами. И три часа потом сидел, выпучив глаза как филин, мужественно стараясь не проблеваться. И оттопыривался. Да.
Но Пашины импровизации и эксперименты не всегда заканчивались удачно.
Проглотив в очередной раз стакан муската, Паша отправился домой, и лёг спать. Предварительно поставив у кровати тазик. На всякий случай.
…Проснулся Павел от скрежета отмычки в замочной скважине.
«Воры, бляди!» — мелькнуло в Пашиной большой голове.
Вооружившись тазиком, он на цыпочках поскакал к двери, и, прикрывая голову тазом, посмотрел в дверной глазок.
«Точно, воры!»
На лестничной клетке стояли два мужика с колготками на голове, и тихо переговаривались:
— Щас, как войдём, ты толстого сразу режь, а я рыжьё пиздить буду.
Паше стало плохо. Мускатный орех медленно, как столбик ртути, начал подниматься из желудка, и вежливо постучался в нагортанник.
Назревала кровавая резня. Вот оно что.
Паша на цыпочках отпрыгнул от двери, и потрусил на кухню, где в ужасных условиях доживала свой век Пашина слепая мама.
— Мама! — зловеще прошептал Павел, наступив
— Свят-свят-свят! — зашуршала в потёмках матушка. В милицию скорее звони!
— Нет, мама. Поздно уже. Своими силами защищать дом свой будет — торжественно прошептал сын, и сглотнул мускатный орешек, выпрыгнувший к нему в рот из живота. — Надо, мать, их спугнуть. Давай шуметь громко.
— Па-а-ашенька, сыночек! — завопила матушка. — Ты борщеца поесть не хочешь? Только что наварила, горячий ещё!
— Молодец! — шёпотом похвалил родительницу Павел, и заорал: — Борщеца, говоришь? Ну что ж, давай, отведаем борща твоего фирменного! — и стал бить по днищу таза маминым горшком — Ох, и вкусен же борщец твой, мать! Наливай ещё тарелку!
— Кушай, сынок, на здоровье! А потом пирогов с тобой напечём, с морквой, как ты любишь!
— Тсссссс… Тихо, мама. Пойду посмотрю в глазок… — Павел пошуршал в прихожую, и посмотрел в глазок. Никого нет. Облегчённо вздохнул.
— Спи мать, ушли воры!
— Ну и хорошо, Пашенька. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мать.
Паша лёг. Но сон не шёл. Мускатный орех в желудке распухал, и просился наружу. Пришлось мобилизовать все силы, чтоб удержать его в себе.
На пике напряжения в двери снова послышался скрежет.
«Вернулись, бляди…» — сморщился Павел, и заорал:
— Мать! Пироги-то уж, поди, готовы? Неси скорее!
…Через 2 часа измученная слепая мать распахнула входную дверь, и заорала:
— Нету тут никого, Паша! Нету! Успокойся!!!
А за её спиной бесновался пахнущий пряностями сын, стучал горшком по тазу, и плакал:
— Мать, ты что? Вот же они! Вот стоят! В колготках, бляди! Закрой дверь, меня первым порезать обещали!!!
Из дурки Павел вышел через полгода. И первое, что он узнал — это то, что Генри женился. На Лидке-суке.
«Пидораска крашеная!» — сплюнул Паша. «И Генри мудило. Нашёл, на ком жениться. Уроды. И на свадьбу не позвали. Ваще пидоры»
Ещё никогда Павел не чувствовал себя таким одиноким. Его предали. Как суку. Променяли на бабу-дуру.
Генри переехал жить к жене, и более во дворе не появлялся. На звонки к телефону подходила Лидка, и шипела по-змеиному:
— Пошёл ты нахуй, Паша! Нету Генри. Занят он. Рот у него занят, понял? Заебал…
Паша начал спиваться.
Но, как ни странно, с уходом из его, Пашиной жизни, Генри-предателя, вокруг Паши стали собираться женщины.
Да, это были не те напомаженные девочки, для которых Паша рвал майки на груди. Это были неопределённых лет пьяные женщины, пахнущие водкой и терпким, ядрёным потом. Но они хотели Пашу. И только его.
Паша покупал женщинам водку, и женщины, в благодарность, делали Паше минет жадными ртами, привыкшими захватывать водочную бутылку наполовину.
Совершенно случайно, Паша стал сутенёром.
Он пошёл в магазин за водкой, оставив жадных женщин ждать его на улице. В очереди в винный отдел к Павлу подошёл весёлый джигит, и, сверкая золотыми передними зубами, спросил:
— Вай, брат, а эти красавицы, что на улице стоят — с тобой?
— Со мной — буркнул Павел, пересчитывая оставшуюся наличность, и понимая, что хватит только на 2 бутылки пива.