Сброд

Квашин Константин

Духовлад, внимательно слушавший каждое слово и решивший, что собеседник уже выразил суть своей тревоги, пожал плечами, не увидев здесь ничего страшного:

– Да не страшно! Предраг не дурак, и выманить его куда-нибудь без его людей, небось у самого Кривлада не получилось бы!..

– Да переживал бы я так за твоего Предрага?! – нервозно перебил Всесмысл – Тут в другом дело: послание написано необычно! Я Горана подчерк изучил хорошо. Буквы у него всегда ровные, аккуратные. А здесь – вроде и его рукой писано, но толи он спешит сильно, толи рука у него трясётся… И слова, кое-где в тексте так подобраны, как будто Горан под диктовку писал, сам он так никогда речь не строил. Сдаётся мне, Горан стражникам попался, и за счёт нас всех, надеется жизнь себе выторговать…

Задумавшись над словами Всесмысла, Духовлад посмотрел ему в глаза, и спросил:

– Ты Туру о догадках своих рассказывал?

– Да

что ты! – учёный доходяга аж отшатнулся – Этот слабоумный бредит братской любовью! Для него Горан самый умный, самый честный, и главное, что его – Тура – любит больше себя самого… Как же! Уверен: этот пройдоха пожертвует Туром при первой же выгодной возможности! (Тут Всесмысл опомнился, осознав, что говорит слишком громко, и дальше стал почти шептать) А нами всеми, и подавно… Тур часто любит упоминать, что Горан даже не пытается узнать, где наш лагерь, чтобы не иметь возможности нас выдать, в случае, если его действительно серьёзно прижмут. Да Горану с этого двойная выгода! Во-первых, его недалёкий братец, видит в этом благородный акт, в ответ на который, оказывает просто-таки слепое доверие! А во-вторых, представим, что Горан знает, где лагерь, и попадается в лапы стражников. Долго ли он сможет хранить свой секрет? Да любой палач-новичок, вытянет из него эти сведения максимум за три ночи! А затем, он уже никому нужен не будет, и его будет ожидать какая-нибудь назидательная, не очень быстрая казнь. А вот если он не знает, где лагерь, но при этом имеет с ним связь, то может легко заманить всё воинство в ловушку. А если будет помогать планировать эту ловушку, осуществлять задуманное, одним словом, проявит рвение и полезность, так ещё и жизнь себе выторговать может. Не говорил я ничего Туру. Он бы всё равно только разозлился. Только тебе сказал, так как ни с кем другим в воинстве я такими мыслями делиться не осмелюсь.

– Я расскажу всё Предрагу – немного подумав, сказал Духовлад – Он человек умный, с ним и решим, как вести себя…

– Только прошу, Духовлад, – взмолился Всесмысл – Обставьте так, чтобы Тур не понял, что это всё с меня началось…

– Не переживай, не выдадим твоего участия… Ладно, пойду. Надо успеть с Предрагом поговорить, пока Совет не начался.

Слегка успокоенный обещанием Духовлада, Всесмысл удалился восвояси, а молодой боец вошёл в сруб, морально настраиваясь на серьёзный разговор со своим атаманом.

В помещении, за длинным столом, по обеим его сторонам, сидело или стояло с три десятка человек. Несколько пар играли в «кости», а остальные их громко и бодро подначивали не скупиться на ставки, и каждый раз бурно подымали на смех проигравшего. Среди них сидел Предраг, который сам никогда не играл, зато всегда наблюдал за подобными мероприятиями. Более или менее наблюдательный взгляд, всегда выделял его в толпе играющих и их болельщиков. Даже в этой толпе беснующихся, азартно кричащих и бранящихся людей, он сохранял спокойствие и сосредоточенность, лишь изредка ухмыляясь чьей-нибудь удачной шутке. Настроение толпы никак не влияло на него, а вот он, при желании, умел создать нужное настроение в любой толпе, в этом Духовлад уже успел убедиться. Молодой боец протиснулся к атаману сквозь толпу, окружавшую стол, и шепнул ему на ухо, что имеет к нему важный и срочный разговор. Предраг тут же поднялся со скамьи, и, так же протиснувшись сквозь толпу обратно, повёл Духовлада в угол, дальний от шумной толпы играющих. Отойдя достаточно, чтобы никто посторонний не услышал их слов, Предраг вопросительно посмотрел на Духовлада, давая понять, что готов его слушать.

– Прилетел голубь от Горана… – начал последний, и несколько замялся, подбирая слова для завязки разговора.

– Я уже и сам догадался. Видел, как засуетились люди Тура, Всесмысла этого звали… На Совете всё узнаем, не стоит попусту ветер гонять.

– Я не «попусту». Мне Всесмысл уже рассказал, о чём там написано.

Предраг, уже было начавший поворачиваться в сторону играющих, снова повернулся лицом к собеседнику. Духовлад обстоятельно передал ему рассказ Всесмысла, упомянув и о намёке на ловушку для него – Предрага – и о подозрении богослова, будто Горан попался в лапы стражников, и о вещах, натолкнувших его на это подозрение.

– Вот, значит, как… – задумчиво протянул Предраг, когда Духовлад окончил свою речь – Братцы решили от меня избавиться, а тот из них, что умный, ещё может и сам в беду угодил… Надо всё обдумать. А ты, малыш, молодец! От тебя, глядишь, не только в бою польза будет… И дружба твоя с беглым попом так кстати пришлась… Мне известно, что ты сегодня с раннего утра в лесу пропадал, а после обеда вернулся оттуда вместе с Вуком, и вроде мило так, по дружески беседовали.

А ещё мне известно, что не так давно, был у тебя долгий разговор с Вороном, тоже, вроде как, «по душам». Это хорошо. Люди эти, в нашем воинстве, большим уважением пользуются за силу свою, и боевое умение. При этом, ещё и головы на плечах не зря носят. Слова их много весят, так как «запросто» они ими не раскидываются. Нравишься ты им чем-то, что-то они в тебе видят… Это нам на руку. Меня они на Совете не поддерживают, чувствуют, что я другой породы. Правда и не перечат, в стороне держатся… А вот тебя, могут и поддержать… Проверим: сегодня на Совете, когда Тур скажет своё слово, я промолчу, а возразишь ему ты. Он на тебя сразу рычать начнёт, там и поглядим, как твои новые друзья отреагируют. Ты парень смышлёный, за словом, думаю, в карман не полезешь. Главное – не смущайся Турова гнева. Если другие тебя не поддержат, я уж точно в обиду не дам. Ну ладно. Мне ещё над многим надо голову поломать, а ты отдохни пока. Главное – смотри на Совете не робей!

По-товарищески хлопнув Духовлада по плечу, Предраг вернулся к играющим в кости, и занял за столом своё прежнее место. Духовлад проводил его взглядом, отмечая двоякость своих ощущений. С одной стороны, ему польстили похвалы и доверие Предрага. С другой же стороны, он понимал, что в планах этого атамана, нет места его – Духовлада – чувствам, убеждениям. Предраг отводит ему чётко ограниченную роль, не оставляя в ней места для собственных решений молодого бойца…

***

Вечером все разбои собрались на большой поляне, на окраине лагеря. Над толпой стоял нестройный гул перебранок, смешков, выкриков и хвастливых рассказов. Наконец, перед толпойпоявился Тур, как всегда в такие минуты преисполненный ощущением собственной значимости. Шёл он в сопровождении горстки своих самых доверенных людей, среди которых были Опара и Далибор. Тур встал перед толпой, и величественно поднял правую руку вверх, призывая всех умолкнуть. С сильным раздражением, он отметил про себя, что на толпу это не произвело ни малейшего эффекта: разбойники продолжали галдеть и толкаться. Раньше подобный жест Тура всегда, как минимум, привлекал к нему внимание, теперь же был полностью проигнорирован. Этот недобрый знак давал понять главарю, привыкшему тешить себя иллюзией тотальной гегемонии в воинстве, что авторитет его серьёзно пошатнулся. Несколькими нервными выкриками, Туру, наконец, удалось привлечь к себе внимание.

– Братья мои! – вдохновенно начал свою речь главарь, пытаясь подавить в себе раздражение – Сегодня пришла весть от моего брата: нас ждёт новая добыча!

Над толпой поднялся свист и одобрительные выкрики. Это немного подняло настроение Туру, и он ещё более вдохновенно продолжил:

– Но в этот раз, нашей целью будет не вшивый торговый обоз, а обоз с деньгами для дружины князя Батурия! (По толпе пробежал ропот сомнения) Нет причин для сомнений – это дело нам по силам! Обоз желают провести скрытно, и потому охрана не будет многочисленной: всего около двадцати дружинников. Горан дал мне знать, в каком месте легче всего перехватить добычу…

Тур продолжал пространно говорить о том, какая большая удача – эта наводка Горана – а Духовлад, помня о договоре с Предрагом, готовился сказать своё слово. Он уже знал, о чём скажет, уже подготовил слова, которые должны взять за самое «живое» место самолюбие Тура, и когда тот, наконец, окончил речь, оглядывая своё воинство, дабы оценить произведённый эффект, молодой боец встал во весь рост, чем мгновенно приковал к себе всеобщее внимание. Ему ещё никогда не приходилось говорить перед столь обширной толпой, и волнение давало о себе знать: по спине «пробежали мурашки», и как будто чья-то рука слегка сдавила горло. Переступив через это, он громко и чётко обратился к главарю:

– Ты с такой радостью сообщаешь нам, что в этом обозе будут только деньги, много денег… Но ответь: какой нам от них прок, в этой глуши?

Взгляд Тура зажегся неописуемым гневом. Через слово глотая недостающий воздух и разбрызгивая во все стороны слюни, он накинулся на говорившего с неконтролируемой бранью:

– Ах ты, щенок!.. Да как ты смеешь, скотина?!. Да я тебя… в порошок, мразь!..

В этот момент Духовлад ощутил в себе кое-что новое, неизвестное ранее: много раз в своей жизни, ему доводилось выслушивать в свой адрес брань, в основном перед или совместно с побоями. И «ранее», он легко абстрагировался от этого, не давая скверным словам зацепить себя за душу. Но сейчас в нём вскипела ярость. Он готов был броситься вперёд, и разорвать на части главаря, забыв о его статусе и заслугах. Даже непроизвольно слегка подавшись в сторону Тура, но сумев, всё же, удержать себя, Духовлад приготовился было ответить бранью на брань, но звонкий голос Вука опередил его: