Сбывшаяся мечта
Шрифт:
Так вот, этот Рабдан пришел к нам, сел на табуретку, оглядел нас, четверых сестер, похотливым взглядом и сказал:
– У меня есть в городе знакомый фершал. Он сможет вылечить вашу маму. Правда, лекарства у него дорогие, но я все оплачу, – самодовольно заявил он.
Услышав такое неожиданное заявление, мы с надеждой взглянули на Рабдана, неужели и взаправду поможет?
– Но понимаете, что ничего за так делается, да?
Мы невольно переглянулись: «Что же запросит от нас этой наглый мужик. Неужто последнюю корову или лошадь попросит?» А как нам тогда жить, ведь у двоих овдовевших старших сестер были дети, которым каждый день нужно молочко,
– Так что же вы хотите за ваши труды? – немного с ехидцей спросила старшая сестра Дулма.
Рабдан немного поерзал, стул под ним противно заскрипел, потом решился и выпалил:
– Мне нужна жена, и это будет Жалма.
При этом он небрежно ткнул в мою сторону пальцем.
Все растерялись от такого заявления. Меня вообще всю заколотило, ведь все в деревне знали, что у меня на фронте воюет любимый парень по имени Улзы. Мы дружили с ним с двенадцати лет, он на фронт ушел добровольцем, и письма шли от него довольно регулярно.
– Вы что, Рабдан-ахай, – вежливо начала средняя сестра, Димид, – она же вам в дочери годится, ей же ведь еще и двадцати нет.
– Ничего, чем моложе, тем лучше, детишек много народит, – невозмутимо ответил мерзкий Рабдан.
– Об этом не может быть и речи, у нее любимый воюет, как вы так можете, уходите отсюда, – довольно резко сказала Дулма
– Я-то уйду, а вот вашу маму кто вылечит? Или хотите, чтобы она умерла?
Тут нас всех будто окатило холодной водой. Ведь на кону жизнь мамы, нашей нежной, доброй мамы, которая все дала, не жалела себя, чтобы вырастить нас.
Сразу уловив наше замешательство, этот подлый мужик добил нас, сказав:
– Я не только о матери позабочусь, но и обо всех вас. Я уже позаботился, привез вам в подарок корову, хорошего коня, четырех овец, два мешка муки, мяса и отрезы на платье. А еще сладости ребятишкам. Вы не думайте, отрезы и мука не ворованные, я ружье продал, которое купил перед войной за большие деньги. А хозяйство у меня, сами знаете, довольно справное, работал не покладая сил.
Что верно, то верно, работать Рабдан умел, был жаден и хваток. Еще до войны, отработав смену в колхозе, он по ночам строгал, пилил, изготавливал немудреную мебель, продавал ее, лепил горшки на продажу, делал конскую сбрую. И все у него получалось красиво, можно было заглядеться, руки у него действительно были золотые. Все удивлялись, когда он спит, когда успевает.
Он был когда-то женат, взял из соседнего села некрасивую, рослую женщину, старую деву за тридцать. Поговаривали, из-за ее приданого, которое посулил ее отец, из-за коров, коней и денег. Неизвестно, были ли деньги, но живности в его хозяйстве прибавилось заметно, сундуки с приданым забили его дом доверху. Но семейного счастья не получилось, года через четыре жена скончалась, сильно застудив легкие, и с тех пор он жил один.
И вот теперь он сидит у них дома, хочет взять в жены самую молодую, красивую Жалму, и за это обещает поставить на ноги маму.
Сестры и Жалма были в растерянности, как же быть. Появилась слабая надежда на
Жалма Бодиевна, тяжело вздохнув, отпила глоток уже остывшего чая и продолжила:
– Через месяц я стала его женой, а тот фельдшер действительно поставил на ноги маму. После его лечения она поднялась и прожила еще семь лет. Все были счастливы, когда мама выздоровела. Только я одна была несчастна. Нет, конечно, я тоже радовалась, что мама с нами, но чувство вины перед Улзы, который продолжал писать мне письма, не проходило, да и семейная жизнь с этим человеком была невыносимой. Это был страшный человек, каждую минуту попрекал меня куском хлеба, говорил, что «если бы не он, все мы сдохли бы с голоду, и мать давно бы съели черви», вот такие страшные слова я слышала каждый день.
А Улзы вернулся с войны живым и невредимым, весь в орденах и медалях, и сразу же приехал к нам домой. А мы с мужем уже жили на стоянке, в сорока километрах от деревни, пасли колхозных овец.
Сестры потом рассказали, что, услышав весть о ее замужестве, Улзы долго молча сидел, как пришибленный, потом сказал:
– А я еще не хотел верить, когда мне написали об этом.
Сестра объяснила ему, почему я вышла замуж за нелюбимого, что побудило меня. На это Улзы промолчал, потом резко встал и уехал потом в неизвестном направлении, забрав с собой старенькую мать и сестру-вдову с ребенком. Говорили, что уехали на родину матери.
Через год с небольшим у нас родился сын, еще через год я родила дочку. Казалось бы, живи да живи. Но я уже не могла жить в одном доме с этим уродом, уже твердо решила уехать к родным. Он поднимал на меня руку, изменял мне, вся работа по хозяйству лежала на мне, на мне были и ребятишки. Я исхудала, измучилась, не раз посещала мысль о самоубийстве, но я не могла оставить детей.
И вот как-то он опять отсутствовал несколько дней, я собрала необходимые вещи и дожидалась его, чтобы сообщить о своем уходе. Дурочка, надо было молча уехать, ведь на дворе не старое время было, можно было найти защиту. А я, глупенькая, все еще в глубине души была благодарна ему за маму, поэтому хотела, чтобы все было честно. Я почему-то думала, что он согласится, пойдет ко мне навстречу, ведь он все равно не любил меня, все бегал к бабенке из соседней деревни, которую любил еще в юности. Та была замужем, но это, видимо не смущало ни его, ни ее.
Так вот, он приехал через три дня, сразу после обеда, но приехал не один и на грузовой машине. С ним было еще трое каких-то незнакомых мужчин. Они быстро зашли в дом и начали выносить мебель и грузить на машину.
Муж подошел ко мне и на мой вопрос коротко ответил:
– Мы уезжаем, я уже уволился, получил трудовую на руки, поедем в большой город, где заживем как короли.
При этом он нехорошо усмехнулся и скривил губы.
Я пыталась сопротивляться, но было бесполезно, нас насильно посадили в машину. Так, не предупредив никого, я вынуждена была покинуть родные края и вскоре оказалась в чужом большом городе.