Сбывшаяся мечта
Шрифт:
Надо сказать, что Вовка дебоширил дома только тогда, когда уже ничего не помнил, лыка не вязал, как говорится. В любое другое время он побаивался своей грозной крупной супруги, которая в минуту гнева могла так двинуть своим кулачищем, что красно-фиолетовый фингал долго «цвел» на лице мужа и зимой, и летом, и днем, и ночью, в любую погоду. Но если жена видела, что он не в себе, поспешно убегала из дома, так как знала, что такой же багровый «цветок» запросто может расцвести и на ее лице. В такие минуты Вовка становился смелым, никого не боялся, мог вступить в драку с кем угодно. Он петушился, хорохорился и не раз бывал битым своими
Наутро он сидел пришибленно виноватый, извинялся и каялся во всех грехах, просил прощения и у жены, и у детей, иногда даже стоя на коленях, если жена, будучи в хорошем настроении наливала ему стопочку-другую для «опохмелки». Выпив эту норму, он опять пьянел, но не настолько, чтобы скандалить, чувствовал себя виноватым-виноватым и потом пару месяцев не брал в рот ни капли, делал все по хозяйству, ласкал и баловал своих мальчишек, Митьку и Димку, которым было семь и три года, лебезил перед женой.
И сегодня, пока Вовка копошился в кабине, безуспешно пытаясь сначала найти бутылку, потом, пока он ругал себя, супруга незаметно подкралась к кабине, постояла, послушала, и, поняв, что муж достаточно в нормальном состоянии, перешла к крутым мерам. Она рывком распахнула дверь, легко вытащила мужа, который был на голову ниже ее и худее телом, схватила его за шкирку и потащила в дом.
А в это время трое наших маленьких героев, умытые и сытые, сладко спали каждый на своей кровати, умаявшись за день от своих приключений. Миша и Римма решили не поднимать разговор на ночь глядя.
– Они сейчас и так напуганы и устали, не будем еще добавлять им, – жалостливо сказал Михаил.
Римма, в душе боясь, как бы Миша не переборщил, облегченно вздохнула:
– Конечно, дорогой, не зря же говорят, утро вечера мудренее. Утром и поговорим.
«Утром она непременно с ними поговорит», – думала Римма. Конечно, бить скакалкой или таскать за вихры она не будет, но строго поговорить придется. Что такое, за один день два раза поднимали всю деревню на их поиски. Стыдно перед соседями, что они думают. С такими мыслями Римма уснула, а Миша еще долго лежал и думал, точно так же, как и Римма, хорошо, что есть такие братья у Юрки. Рядом с ними сын возмужал, уже не ревет и не хнычет по любому малейшему поводу. Вот сегодня он сидел между братьями, молча поглощал пельмени, совсем, как взрослый, не ныл и не плакал. Потом с ними пошел в огород к бочке с водой, помыл ноги прохладной водой и пошел спать. В другое время он бы потребовал, чтобы принесли ему согретую воду в тазу да еще и помыли ему ноги, так как он устал. «Да, повезло нам с Баином и Баиром», – еще раз довольно подумал Миша и наконец заснул.
Лето промчалось, пролетело незаметно, вот настало время братьям возвращаться в город, пора было собираться в школу. Отец хотел раньше забрать мальчишек, он приехал за ними еще в июле, даже не заезжая домой после командировки, так соскучился по сыновьям. Но мальчишки так упрашивали не забирать их, Миша и Римма тоже не хотели их отпускать, а Юрка даже открыл рот, чтобы громко зареветь, но, увидев мрачные взгляды братьев, тут же передумал и просто сказал:
– Дядя Доржо, пусть ахэшки еще побудут у нас, что им в городе делать, там жарко, а здесь у нас хорошо, воздух свежий, – добавил он, очевидно вспомнив, как взрослые все время говорят, что в деревне
Выпалив эту тираду, Юрка снова покосился на братьев и, увидев их одобрительный взгляд, совсем осмелел:
– И вы тоже оставайтесь, нам вместе хорошо будет.
Все рассмеялись, и Доржо, подойдя к Юрке, не взял его на руки, по обыкновению, а совсем по-взрослому протянул руку племяшу:
– Дай пять, мужик. Ты уже стал совсем большим и самостоятельным, как ты быстро повзрослел.
Юрка при этих словах довольно засопел, было видно, что ему очень приятны эти слова.
Доржо тоже позволил себе немного отдохнуть, пару недель он отсыпался на мягкой перине у сестры, наедался до отвала вкусных блюд, которыми кормила домочадцев Римма.
– Да я же растолстею тут у вас, Римма, сестричка, ты же кормишь нас как на убой.
– Ешь, ешь, совсем похудел, одни глазищи остались. Интересно, чем ты питался в этой своей командировке? Супами из пакетиков и булочками с молоком из пакета?
Сестра попала в точку, в основном, именно этим он и питался.
С Мишей они ездили на озеро на рыбалку, где ловили хариусов и окуней, ставили сети. Лодку и сети дал им давний друг Михаила, мужик из соседней деревни. Им удалось поймать полуметрового сома, которого они с большим трудом закинули в лодку. Когда они привезли рыбу домой, ребятишки обступили его, восторженно крича:
– Ой, какой большой, какой страшный!
– Ой, а это у него усы, да?
– Фу, а это сопли? Я не буду его есть, фу.
Но, когда Римма днем позже подала испеченные в деревенской печи огромные, лоснящиеся жиром пироги с большими кусками рыбы, уже никто и не вспомнил про сопли. Все ели с превеликим аппетитом, только шум стоял. Мясо было нежное, вкусное; сам пирог, пышный и мягкий, насквозь пропитавшийся жиром, с румяной поджаристой корочкой, так и таял во рту.
Через две недели Доржо вернулся в город, отдохнувший, повеселевший, полный сил. Он всегда чувствовал прилив сил, когда приезжал к зятю и сестре. Ему нравилась их обстановка, Миша после известных печальных событий уже не вел себя как фон-барон, делил с женой все заботы и тяготы жизни, помогал по хозяйству. Может, так было еще и оттого, что два года назад не стало его матери, все время вмешивающейся в их семейную жизнь.
Бабушка Дыжид умерла внезапно, никому не доставив хлопот, вечером легла спать, а утром ее уже нашли мертвой. Дети устроили ей достойные похороны, даже пригласили ламу, который долго читал молитвы, открывая ей дорогу в страну предков. Они исполнили последнюю волю матери, которая всегда при жизни просила Мишу, чтобы на ее похоронах непременно был лама.
После ее ухода дома воцарилась спокойная обстановка, исчезла постоянная нервозность, ощущение беспокойства, в каком же настроении поднимется утром мать, не начнет ли опять язвить, ворчать.
И сейчас, видя, как хорошо и спокойно в доме зятя, Доржо искренне радовался за сестру.
Но всему бывает конец. В конце августа дедушка, бабушка и Доржо приехали за детьми. Бабушка поправилась за лето, хорошо подлечилась, а теперь только и мечтала поскорее увидеть своих внучат. Она всех любила искренне, скучала без них и, если бы не муж и сын, она бы давно забрала внуков домой.
– Мама, отдохни хорошенько, ты еще успеешь понянчиться с внуками, у тебя весь учебный год впереди. Набирайся сил, тебе ведь еще предстоят домашние задания, – шутил Доржо.