Счастье Ангела
Шрифт:
Чаще всего лечился он дома. Мама с дядей оборудовали дом самым необходимы для таких ситуаций. Если это была простуда или ОРВИ, нас с ним разделяли по разным комнатам. Но меня такой расклад совсем не устраивал.
Когда Руслан оставался сам хоть на час, я прокрадывалась тайком к нему. И ни разу об этом так никто и не узнал. Мне было так обидно, что он болеет, а я нет. Все чего я желала тогда, заразиться и быть с ним рядом или забрать всю его боль, как и сейчас.
Но ни одна зараза меня не брала. Руслан болел, а я сидела на полу, держала его за руку
Если бы мама узнала об этом, она бы непременно получила бы инсульт. А я продолжала все лазить к брату. Не пугало меня расстояние до земли ни со второго этажа, ни с третьего. Слава Богу, с каждым годом брат все меньше и меньше болел.
Все свои спортивные победы, конечно, я посвящала в большей степени маме. Но также и дяде с братом. Никогда у нас не было секретов друг от друга, зависти, желания подставить друг друга, наябедничать.
Именно Руслан единственный в курсе моих приключений в Лондоне и при каких именно обстоятельствах мы встретились с Ильей. Но несмотря на тесную связь с братом, у нас у каждого есть своя страшная дверь, которую лучше никогда не открывать.
Для нас обоих это закрытая и больная тема. Единственное, что может ударить по нам. Я помню, что мама меня забрала с какого — то мрачного места. Помню я его с трудом. Тем более я совсем не помню свою родную мать. Я знаю, что она сестра мамы и ее имя. Больше ничего. Знаю, что ее нет давно в живых.
Но как и при каких обстоятельствах она умерла, мне не известно. Мама никогда не рассказывала, а я и не спрашивала. Почему то даже просто задать вопрос про свою настоящую мать мне очень сложно.
Как будто моментально в легкие перестает поступать кислород и становится нечем дышать. Не знаю почему и откуда именно такая реакция. Она же моя мама, сестра моей второй мамы. Но заговорить о ней тяжело на каком — то физическом уровне.
Даже фотографий ее нет в нашем семейном альбоме. Мама сказала, что большинство семейных фотографий Мальтовых сгорело во время пожара в их особняке. Опять же, как и при каких обстоятельствах это произошло, тоже неизвестно.
Как и неизвестно, кто же мой родной отец. У меня есть наш любимый дядя Марк. Он нам и папа и настоящий друг. Нам с Русланом этого и достаточно. Он тоже не с рождения живет с мамой.
И опять вопрос — почему? И кто настоящий отец Руслана. Все эти вопросы для нас и были скрыты за невидимыми дверями, которые никогда нельзя было открывать. И почему сейчас мне кажется, что свою дверь Руслан все — таки открыл.
Он бы не исчез, не поговорив со мной. Здесь действительно очень личное, то самое. А мама с дядей, как назло, молчат. Неужели они не понимают, что их молчание делает только хуже намного. Все топчутся на месте, а время идет и идет против всех нас. А самое главное, против брата.
Телефон Ильи внезапно начинает трезвонить, Любимый резко сворачивает на обочину и включает на громкую связь. У нас с ним нет секретов друг от друга. И практически
– Алло, Белов.
– говорит абонент, судя по акценту он не русской национальности.
– Слушаю, Тагир. Если не срочно, то ты совсем не вовремя и…
– Это не ты мне, а я тебе нужен. Слышал ты друга ищешь. Так вот по описанию этот парнишка в одном месте сейчас. И место это никак, как дерьмо, не назовешь. Я скинул тебе локацию. Поспеши. Слухи про него хреновые.
И еще. Я понятия не имею, как ты туда попадешь и попадешь ли вообще. Одно могу сказать точно, как Белов, вход для тебя будет закрыт. Хоть усрись там, только время потеряешь. Но дам другой совет бесплатный.
Как Белов точно можешь и не пытаться, но как Молот шансы есть и шансы большие. Думаю, ты меня понял.
– Спасибо, Танир. Но ты уверен, что это именно мой друг, а не…
– Уверенности нет не в чем. Тебе бы это не знать.
– Я тебя понял. Спасибо, Тагир.
– Это тебе за брата. Теперь я тебе ничего не должен. И еще, советую идти одному. Вызовешь людей, и пиздец, друга вынесут по частям.
Этот Тагир отключатся, а Илья внимательно всматривается в телефон.
– Илюш… Может позвоним моему дяде?
– Нет, Есь. Ты сама все слышала. Тагир бы не стал просто так предупреждать.
– Если он имел ввиду, что ты сможешь зайти только, как Молот, это значит…
– То самое, Есь.
– Ты будешь драться.
– утверждаю я.
Я знаю, как именно зарабатывает он на свои школы, вернее уже на наши. Я считаю это дело нашим общим. Сколько раз я ему предлагала попросить деньги у моей семьи. Но Илья категорически против. Для него лучше выступать на ринге, рисковать своей жизнью, чем просто взять да хотя бы взаймы.
Он считает это унижением просить деньги у моей мамы. И все эти проблемы из — за его папаши. Только из — за этого я уже его не перевариваю всей душой.
– Илья.
– прижимаюсь к нему и касаюсь губ.
– Ты же понимаешь, что я пойду с тобой…
– Есь…
– Тише.
– целую его щеки и обнимаю лицо ладонями.
– Вспомни, что было в прошлый раз, когда ты не захотел меня брать с собой.
Я знаю, куда нужно надавить. Тот случай даже вспоминать не хочется. Но можно сказать, именно он и стал переломным в наших непростых вначале отношений.
– Я обещала, что на всех твоих боях, буду рядом с тобой. А ты говорил, что я твой талисман. Я не буду сидеть в машине, тем более не поеду домой. Илюш, я пойду вместе с тобой, и если нужно и на ринг выйду.
– Есь, ты не понимаешь. Сейчас все по — другому. Я понятия не имею, в какую херню влез Рус, и что это за притон, где он. Я могу рисковать собой, но только не тобой, Есь. Мне они все равно ничего не сделают, узнав кто я.
Но ты…
Я прекращаю спор поцелуем. Сама врываюсь в его рот, прикусываю слегка губы, углубляю нашу связь. Илья недолго разрешает мне хозяйничать. Быстро берет инициативу на себя. Сама не понимаю, как сижу на нем сверху.