Счастье для Хулигана
Шрифт:
— Я сейчас кончу. — выталкиваю ржавым скрипом, а она только смеётся.
— Именно этого я и добиваюсь, Хулиганчик.
И именно это синеокая, сексуальная, возбуждающая похоть и воспаляющая все нервные окончания сучка и получает. С глухим звериным рёвом изливаю сперму в её горло. Су-ука, как же охуенно она делает глубокий минет. И совсем не охуенно то, что после него я хочу её выебать ещё больше. И желательно жёстко и грубо, как нам обоим нравится, но, мать вашу, мне нельзя её ебать вообще никак.
— Теперь расстегни ебаные наручники. — шиплю, как только Дикарка проглатывает семя, но у неё определённо другие планы. Рьяно слизывает всё,
— Не тормозну. — сечёт она, сверкая чёрными дырами зрачков. — И не расстегну.
Не оставив ни капли спермы, ползёт вверх по моему телу. Целует и лижет живот, грудину, горло, заставляя меня задыхаться от болезненного возбуждения и одновременно одуряющего удовольствия. Равняется со мной, вытягивая обнажённое тело вдоль моего и жарко целует. У меня же не только башню, но и яйца рвёт. Одному дьяволу известно, как сильно я её хочу. Два месяца мы спим в одной постели, но максимум, который я нам позволяю — ласкать её пальцами или языком. Она же только дрочит мне, ибо от минета происходит короткое замыкание, и я с трудом держу себя в руках. Су-у-ка… Два грёбанных месяца я каждую ночь прижимал её к себе, но даже думать себе запрещал о большем.
Её почти незаметно выпуклый животик плотно прилегает к моему напряжённому.
— Диана, хватит. Навредим малышкам. — шепчу ей в рот в попытке вразумить, но сучка затыкает меня, нырнув языком в рот.
Блядь, да какого хера она вытворяет? Всё время тряслась над беременностью, сидела на диете, пила витамины секунда в секунду, в больницу на осмотры ездила чаще, чем я на работу. Понимаю, что с её страстностью сложно держать свои желания, но не рисковать же нашими дочками.
Прикусываю её язык достаточно сильно, чтобы избавить её от дурманящего хмеля. Дикарка резко подрывается и как настоящая кошка рычит:
— Какого хрена?!
— Тот же вопрос к тебе, блядь! — рыкаю бешено. — Какого хрена ты делаешь, Ди?! Ты, блядь, не хуже меня знаешь, что Людмила Михайловна напрочь запретила сексуальную активность!
— Тебе не кажется, Северов, что называть блядью мать своих детей не лучший вариант? — возмущается Дикарка, но это не мешает ей щедро заливать член нектаром и ёрзать по нему промежностью.
— А тебе, твою мать, не кажется, что рисковать МОИМИ, — это прям жёстко подчёркиваю, — детьми не лучший вариант? — цежу сквозь зубы.
— А тебе, твою мать, не кажется, Егор, что я бы ни за что на свете не поставила их жизни под угрозу? — плещет ядовитым голосом Демоница, грызнув за плечо. — И тебе не кажется, что если бы ты вчера не отрубился, как только добрался до постели, то знал бы, что Людмила Михайловна сказала, что всё в порядке и мы можем заниматься сексом, только без перебора.
Выплюнув это мне в лицо, перекатывается с меня, тяжело дыша и, блядь, начинает плакать. Заебись!
Это гормоны. Всего лишь гормоны! — убеждаю себя мысленно.
Дианка отворачивается. Я стараюсь уговорить её расстегнуть браслеты, но она даже не реагирует. Вся эта и без того дерьмовая ситуация осложняется тем, что я не могу обнять её и прижать к себе. Только так она успокаивается.
— Малышка, успокойся. — прошу, выпустив воздух вместе со злостью. — Я не прав. — признаю прямо. Если бы не перекошенные от странного сна и похоти мозги, то в жизни даже мысли не допустил, что она пойдёт на такой риск. — Дианка, я дебил. Извини. Ты имеешь право злиться.
Ещё
— Какого хуя ты делаешь?!
Ехидная, злобная усмешка искривляет персиковые губы, когда с новым ударом опускает блядскую плётку на пресс. С оскалом шлёпает по второму бедру. Я так матерюсь и дёргаюсь, что кровать ходуном ходит, а королева демонов хохочет. Но есть проблема похлеще, чем невозможность вырвать у неё оружие и отхлестать им же по заднице. Меня заводит то, что она делает. Никогда не думал, что у меня имеются мазохисткие наклонности. Оказывается, я нихера о себе не знаю. Как и о девушке, на которой собираюсь жениться и носящей моих детей. Каждый удар наносит с холодным расчётом на лёгкую боль и нихрена не лёгкую силу похоти. Я собираюсь спросить с неё за каждый удар, но не сейчас.
Раздувая крылья носа, со свистом втягиваю воздух и резко приказываю:
— Хватит.
Ди замирает. Судорожно вдыхает. Облизывает губы. Отбрасывает плеть в сторону и перекидывает ногу через мои бёдра. Разводит свои шире и откидывается назад, выставляя на обозрение залитую соками возбуждения сокровищницу и блестящий, розовый камушек. Двигается выше до тех пор, пока не касается им основания члена. Раздвигает пальцами вспухшие лепестки и, задевая костяшками мою плоть, начинает с силой водить по клитору, доводя до полного безумия нас обоих. Ротовая полость пересыхает до самого желудка. Вся жидкость скатывается туда, где она сидит. Дышим шумно, тяжело, рвано. Дианка перебрасывает кисть, которой опиралась на мои ноги позади себя, и сдавливает агрегат. Одной рукой дрочит мне, а второй себе. Оба стонем, повышая децибелы. Когда член начинает пульсировать, притормаживает. Уверен, что это очередная пытка, но Дикарка встаёт на колени прямо над ним и наращивает скорость. Тугая струя вырывается из отверстия, заливая её промежность. Демоница собирает сперму с половых губ и клитора двумя пальцами и загоняет в себя. Рычу от облегчения и неспособности оторвать от неё жадного взгляда. Толкаюсь бёдрами вверх, чтобы наконец-то оказаться в ней, но стерва подаётся выше.
— Диана… — рыкаю безумно.
Она улыбается и бомбит:
— Люблю твои губы. И то, что ты ими делаешь.
Её намёки я понимаю без лишних слов. Киваю тяжёлой головой и хриплю:
— Иди сюда.
Дважды просить не приходится. Перебирая ногами вдоль растянутого на кровати тела, нависает неудовлетворённой плотью над моим ртом. Выгибаюсь, чтобы собрать языком её соки и не только. Жадно приникаю к влагалищу, присасываясь, словно оголодавшая пиявка. Зубами чешу по клитору. Размашистыми, быстрыми движениями языка вырываю из неё гортанные стоны и поверхностные вдохи. Беру во внимание время нашего воздержания и степень её возбуждения и с тонким расчётом подвожу её к обрыву, но как только готовится провалиться в пропасть экстаза, удерживаю на самом краю.