Счастье для Хулигана
Шрифт:
— Боже, он сведёт меня с ума. — шипит Северова, зажимая рот ладонью.
Но уже через секунду вскакивает и снова бежит в уборную. Облокачиваюсь на стену и прикрываю глаза, искренне радуясь, что меня не тошнит каждую минуту. Только по утрам, и то не постоянно.
— Мои вы хорошие девочки. Умнички, что не доставляете маме таких проблем. — шепчу, гладя пальцами живот.
Уже не могу дождаться, когда он начнёт расти, хотя и боюсь этого до жути. Беременность, особенно двойней, даёт огромную нагрузку не только на спину и организм в общем,
— Нет, я этого точно не переживу. Он меня добьёт раньше, чем начнёт брыкаться. — возвращается Настя, устало приникая рядом со мной к стене.
— Почему ты всегда говоришь "он"? — спрашиваю заинтересовано.
— Уверена, что будет мальчик. Читала, что, когда носишь пацана, всегда тошнит сильнее. С Никой таких проблем никогда не было.
— А вы с Тёмой хотите мальчика или девочку? — выбиваю, садясь ровно.
— Никому не говори, но я надеюсь на девочку, хотя Тёма мечтает о сыне, пусть и ни за что в этом не признается. — смеётся она. — Он и в первый раз не говорил. А Егор? — вдруг режет она.
Я только улыбаться могу. В какой-то момент была уверена, что он так загорелся дочкой из-за моего желания, но ему удалось меня в этом разубедить, заявив, что не потерпит дома конкуренции другого мужчины.
— Он даже не думал о сыне. — заявляю уверенно.
— Какого это носить сразу двоих? — выбивает Северова, поглядывая на время, которое уже подходит.
— Не знаю. — смеюсь довольно. — Сравнивать мне не с чем. Но я говорила с мамой, и она сказала, что заметно становится, только когда вместо одного ребёнка тебя пинают двое. Да и бегемотом становишься раньше, чем с одним.
— Зато раньше избавишься от пуза. — хохочет она.
— Тут не поспоришь. — отсекаю на тех же эмоциях.
Из кабинета выходит девушка, и Настя поднимается. Она по записи первая.
— Может, пойдёшь со мной? Посмотришь для начала, как всё там устроено.
Меня передёргивает. Мало того, что я до тошноты ненавижу больницы, так ещё и походы к гинекологу для меня настоящая пытка. Но всё же киваю и захожу с ней. Блондинка задирает платье и ложится на кушетку. Когда на экране появляется крошечная точка, на которую указывает врач, не могу перестать лыбиться.
— Послушаем сердечко? — спрашивает у Насти.
— Конечно.
Врач нажимает какую-то кнопку на компьютере, и по комнате разносится быстрое приглушённое эхо малюсенького сердечка. Это звук, который невозможно передать. От него по телу расползаются колючие мурашки, скатываются вдоль спины. Моё собственное сердце набирает оборотов. Кажется, что когда услышу собственных детей, то оно просто не выдержит.
— Что же… Всё отлично. Плод развивается хорошо. Сердцебиение в норме. Одевайтесь.
Когда настаёт моя очередь делать ультразвук, начинаю дрожать и кусаю губы. Медлю расстёгивать джинсы и задирать кофту, стараясь растянуть время и дать Егору возможность успеть и увидеть наших девочек в
— Не бойся. Это не страшно. И совсем не больно. — заверяет Лидия Михайловна. — Это первая беременность? — напряжённо киваю. — Впервые увидишь их? — высекает с материнской улыбкой.
Ещё один кивок. Горло так напряжено, что даже кислород проглотить не удаётся.
Мне всё же приходится приспустить штаны, оголить живот и лечь на кушетку. Глубоко вдохнув, выполняю все указания женщины. Крепко зажмуриваюсь, когда на живот льётся прохладная жидкость. В ушах до сих пор гремит учащённый стук.
— Молодой человек, покиньте помещение. — раздаётся возмущённый голос.
— Это моя жена. — без тени сомнения заявляет Гора, подходя ко мне и сжимая мои трясущиеся пальцы. — Я успел. Извини, что так долго.
Распахиваю веки, встречаясь взглядами с горящими бирюзовыми глазами. Цепляюсь за раскрасневшееся лицо, влажные, слипшиеся волосы, утяжелённое дыхание, резкие рывки грудной клетки.
— Ты бежал? — толкаю переставшим подчиняться от облегчения языком.
Любимый наклоняется ниже и оставляет короткий, но горячий поцелуй на моих губах.
— Боялся, что опоздаю.
— Почему так поздно?
Его улыбка становится заразительной настолько, что даже Людмила Михайловна поднимает уголки губ.
— Ассистировал на операции. — оптимистично толкает Гора, горя всё ярче.
— Валерий Павлович допустил тебя?
Он только кивает, не переставая тянуть улыбку.
Я ведь знаю, насколько для него это важно. Как долго он ждал этого момента. И какая ответственность лежит на его крепких плечах.
— Готовы? — вопрошает женщина.
— Готовы. — выдыхаем в один голос.
На мониторе чётко виднеются два небольших пятнышка. Не дыша, неотрывно смотрим на них.
— Ты что-то можешь там различить? — шепчу, потянув Егора ниже.
Он опускается на корточки и так же тихо отвечает:
— Нихуя. Я специалист только делать детей.
— Идиот. — смеюсь, снова возвращая взгляд на экран.
Когда гинеколог включает динамики, мало того, что не дышим, так ещё и замираем. Грохот сердечек наших малышек заполняет не только кабинет, но и всю грудную клетку. Они стучат в разнобой, отдаваясь эхом. Если у Настиного ребёнка стук был чистым и разборчивым, то сейчас я слышу пугающий диссонанс. Будто после каждой пары ударов появляется странный звуковой осадок.
— Это нормально? — выталкиваю перешуганно.
Северов сам превращается в каменное изваяние, не отрывая тяжёлого сосредоточенного взгляда от монитора.
Женщина хмурится.
— Нет. — резко бросает она и надевает наушники, внимательно вслушиваясь.
Поворачиваю голову к жениху, не сдержав слёз и глухого сипа:
— Мне страшно. Что не так?
— Тише, родная. Тише. Всё будет хорошо. У нас были проблемы, но всё наладится.
— Если мы потеряем их? — трещу на панике.