Счастливая черкеска
Шрифт:
Красивая долина под Майкопом заполнена конными и пешими — участниками джегу и зрителями.
Всадники в черкесках — адыгейцы и казаки, группки танцоров в национальных костюмах, музыканты — баянисты, гармонисты, трещоточники… Доули будто отбивает ритм шуму и гулу голосов.
Не у знать отца Мурада: он тут — хатияко, один из главных распорядителей, задающих и тон, и темп праздника.
В передних рядах много пожилых, а на деревянных трибунах для зрителей — стайки молодежи, в том числе одетой по самой последней моде
Меняется ритм, звучат выстрелы: праздник начался.
Первыми на лошадях выезжают мальчишки, среди которых наши герои — адыгеец Пшимаф Гунажоков и Коля Романов.
В спину им несется принятое нынче у «голопупой» молодежи улюлюканье, но это вызывает ответное сочувствие старших:
— Аи, молодцы!
— Аферэм!
— Давай-давай, мардж!
Хатияко, которому на джегу позволено многое, жестом привлекает внимание молодых и делает вид, что пытается распоясаться, расстегнуть штаны и тоже показать пупок…
На дружный смех оглядываются мальчишки: это не над ними, нет.
— Давай, давай, джигиты!..
Одобрительно покачивает головой почетный гость в почетном же окружении: и правда, молодцы.
А на дорожку с шашкой наголо вылетает конник: рубка лозы.
Он уже в годах, Владимир Удалов, главный ветеринар Республики Адыгея, но он, живущий в Майкопе, — и нынче чемпион Кубани, Краснодарского края.
Старая школа берет свое: затихает молодежь, в которой наверняка шевельнулось полузабытое чувство родства с миром джигитства…
Явно доволен гость — тоже ведь давно пожилой, но сохраняющий орлиную осанку настоящего горца…
— Человек на лошади не может состариться! — кричит хатияко.
И Мухтарбек вдруг беззащитно, как мальчик, говорит:
— Папа выезжал на арену цирка в Москве, когда ему было девяносто пять.
— Девяносто пять?
— Все в цирке вставали, когда это слышали…
Тут тоже почти все дружно встают: сперва удачный прыжок на лошади через белую бурку и вслед за этим — через черную, которая поднята еще выше.
Заканчивается сражение на шестах — начинаются состязания в «поднятии абаса». Девушки кладут на траву платочки, и джигиты один за другим подхватывает их одними губами…
Но вот одна из девушек вынимает из уха и кладет на платочек крошечную сережку.
Замирают зрители: не слишком ли? Удастся ли поднять и то, и другое?
Решится ли кто-нибудь?..
Есть!
Разогнувшийся в седле всадник бросает уздечку — в поднятых вверх руках и то, и другое.
— У нас в гостях! — громко начинает хатияко. — Знаменитый осетинский джигит! Сопредседатель гильдии каскадеров России Мухтарбек Кантемиров!
Гость кланяется публике, а хатияко, будто бы про себя бормоча, на самом деле громко говорит в микрофон:
— Неужели скажет, что может выступать только на собственном коне, но конь в этот раз остался у него дома?!
—
— Можно? — переспрашивает публику хатияко.
Публика дружно гудит, и вот уже ножи, брошенные из разных положений, один за другим вонзаются в заветную «десятку».
С явным усилием вытаскивают их из деревянной подставки наши знакомые мальчишки, наперегонки несут гостю, отдают, глядя на него с восхищением.
— Хотите научиться? — спрашивает Мухтарбек.
Оба радостно кивают: еще бы!..
— Не только этому, — продолжает Мухтарбек. — Всему тому, что должен знать и уметь джигит?
Ну, еще бы!..
И начинается незапланированное распорядком праздника действо…
— Эти ребята хотят пойти ко мне в ученики, — положив руки на плечи стоящим по бокам от него мальчишек, громко обращается к публике Мухтарбек. — Уверен, что и тут, в вашей прекрасной и мужественной Адыгее, найдутся люди, способные научить их джигитству… Помните, конечно, кто такой аталык. Это воспитатель. Учитель маленького джигита, на время заменивший ему родителей… Акан— это ученик. Когда-то аталык забирал у отца мальчика пяти-шести лет и в шестнадцать возвращал его опытным воином. Представляете, чему мальчик за это время должен был научиться? Представляете, каких трудов ему это стоило! Потому что лихо скакать на лошади, работать шашкой или вот… ножи метать… для настоящего джигита не главное, — и слегка наклоняется к мальчишкам, заодно приближая их к себе. — А что главное?.. Главное — научиться блюсти горский этикет… Рыцарский кодекс чести… уже знаете, что это?
Оба мнутся: метать ножи — да, а что касается этих мало пока понятных слов…
— У моего народа это — намыс… достоинство, — с чувством говорит Мухтарбек.
— У нас — адыгагэ! — торжественно поддерживает ставший серьезным хатияко.
— Адыге хабзе! — кричат из публики.
— А что в этом кодексе главное? — спрашивает Мухтарбек.
— Человечность! — за всех отвечает хатияко.
— Почтительность, — добавляет Мухтарбек. — Уважение к старшим…
— Мужество! — из шутника все продолжает преображаться в мудрого наставника хатияко. — Светлый разум.
— Честь! — провозглашает Мухтарбек, обращаясь и к публике, и к рядом стоящим ребятишкам. — Что еще? Что?!
— Храбрость! — негромко говорит маленький черкес Пшимаф.
— Верно: храбрость. Но что выше храбрости?
— Еще выше? — будто удивляется казачок Коля.
— Ве-ли-ко-душие! — провозглашает Мухтарбек.