Счастливчики
Шрифт:
— Это очень красивый дом, — сказала Эллисон. — Я бы тоже не хотела его терять.
Кендра посмотрела на нее с глубоким извиняющимся выражением. Это был взгляд женщины, которая отчаянно хотела поговорить, но не могла. Эллисон ни за какие деньги на свете не стала бы заставлять ее.
— Хорошо, — сказала Эллисон. — Я пойду. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Спасибо, — сказала Кендра, вставая. Их короткая беседа, по-видимому, закончилась.
— Рада была снова тебя увидеть, — сказала Эллисон. — У меня о тебе светлые воспоминания.
— Если
— Я тебе верю, — сказала Эллисон. — Я просто подумала… Ладно. Не бери в голову.
Она направилась к двери, но Кендра остановила ее, положив руку ей на плечо.
— Сначала, сходи в уборную, — сказала Кендра. — Дорога назад долгая.
— Мне не нужно, но спасибо.
— Я бы не была столь категорична, — сказала Кендра. — Думаю, перед долгой поездкой все-таки стоит посетить уборную.
Кендра посмотрела ей в глаза, словно этим пытаясь что-то сказать Эллисон.
— Ты права, — сказала Эллисон, подыгрывая ей. — Я так и сделаю.
— Она вон там.
Эллисон последовала за Кендрой в ванную. Она включила ей свет и показала комнату.
— Если тебе понадобится лосьон для рук после мытья, — сказала Кендра, — он есть в аптечке. Ненавижу сухую кожу.
— Я тоже, — сказала Эллисон. — Спасибо.
Кендра вышла, и Эллисон закрыла дверь. Спустив воду в туалете, она вымыла руки и вытерла их полотенцем. Эллисон открыла шкафчик для лекарств, чтобы найти лосьон для рук, и в полном изумлении уставилась на открывшееся ей зрелище.
Пузырьки с таблетками. Целая полка в шкафу была уставлена только бутылочками с рецептурными таблетками. Было более десятка различных лекарств. Кендра была всего на три года старше Эллисон. Как могла двадцативосьмилетняя женщина принимать столько лекарств? Эллисон просмотрела этикетки. Она не знала, для чего предназначались многие таблетки, но некоторые названия были ей знакомы. Одним из препаратов был хорошо известный и часто назначаемый антидепрессант. Другой — от тревожности. Эллисон достала из сумки телефон и быстро сфотографировала этикетки на флаконах. Позже она поищет информацию, для чего их назначают. Но Эллисон уже догадывалась, почему Кендра хотела, чтобы она их увидела.
Дом. Соглашение о неразглашении с хирургом на пенсии. И целый ряд лекарств. Все это складывалось в один адский иск о халатности. Доктор Капелло оперировал Дикона, Тору и Роланда. И Оливера. А это означало, что он, скорее всего, оперировал Кендру. Он оперировал ее, и что-то пошло не так. Семья Кендры подала в суд или пригрозила подать в суд, и доктор Капелло рассчитался деньгами в обмен на Кендру и, вероятно, ее семью, подписав соглашение о неразглашении, чтобы сохранить это в тайне.
Закончив фотографировать, Эллисон тихонько закрыла шкафчик и вернулась в гостиную.
— Да, ты права, надо было сходить, — сказала Эллисон.
— Перед долгой поездкой никогда не помешает. Ты воспользовалась моим лосьоном для рук? — спросила она.
— Да. Он приятно пахнет клубникой. Я заметила
— Я же говорила тебе, что нахожусь в полном беспорядке, — тихо сказала она.
— Мне очень жаль, — сказала Эллисон. — Хотелось бы… Мне очень жаль.
— У тебя есть проблемы со здоровьем? — спросила Кендра.
— Нет, — сказала Эллисон. — Я не была пациенткой доктора Капелло.
Губы Кендры сжались в твердую прямую линию. Она кивнула.
— Повезло тебе, — выдавила она улыбку, когда Эллисон вышла за дверь. — Осторожней на дороге.
— Спасибо, — сказала Эллисон. — Была рада с тобой увидеться.
— И я. — Кендра стояла в дверном проеме, держа руку на двери, готовая закрыть ее. — Если увидишь Антонио, передай от меня привет.
Она закрыла дверь.
Эллисон уставилась на закрытую дверь. Услышала щелканье замков. Передай привет Антонио… Кендра сказала, что не знает Антонио.
Еще один намек. Если раньше Эллисон сомневалась, стоит ли встречаться с Антонио Руссо, то сейчас была твердо в этом уверена.
Вернувшись в машину, Эллисон лихорадочно набирала названия рецептурных лекарств из аптечки Кендры. Почти все они были психотропными препаратами — да, были таблетки от депрессии и тревоги, но также были ОКР и расстройства настроения. Кроме того, там было противосудорожное лекарство и два разных снотворного. Эллисон чуть не плакала, читая показания к приему этих препаратов. Кендра, милая, занудная, тихая, нежная Кендра, должно быть, имеет легион психических заболеваний. И если доктор Капелло уладил дело о халатности с Кендрой или ее семьей, это означало, что он был тому причиной.
Эллисон тут же завела машину, и… заглушила.
Она посмотрела на старую «Мазду» Кендры на подъездной дорожке, на дом, который ее бывшая сестра до смерти боялась потерять. Эллисон порылась в сумочке и нашла пачку денег, которую дал ей МакКуин. Он сказал не отдавать ее незнакомцам с плаксивыми историями. Он никогда ничего не говорил о том, чтобы отдать их семье. Она отсчитала десять тысяч долларов, завернула их, вернулась в дом и сунула в почтовый ящик. Затем, прежде чем Кендра успела найти их и вернуть, Эллисон уехала.
Направляясь к шоссе, Эллисон напомнила себе, что многие врачи непреднамеренно причиняли вред своим пациентам. Это не обязательно доказывало наличие злого умысла. Просто так получилось. Операции были рискованными, иногда с хорошими результатами, иногда с плохими, а иногда с судебными исками — вот для чего была страховка от халатности. Сам доктор Капелло с глубоким чувством говорил о кладбище хирургов, которое он носил в себе, где содержались все пациенты, которым он когда-либо пытался помочь и потерял. Проблемы со здоровьем Кендры были душераздирающими, разрушительными, но они, возможно, не имели никакого отношения к падению Эллисон или телефонному звонку. Кендра выглядела очень больной женщиной, но Эллисон она совсем не казалась буйной или агрессивной. Когда Роланд сказал, что Кендра не способна навредить ей, он имел в виду именно это, и теперь Эллисон ему поверила.