Счастливчики
Шрифт:
Но все же…
Эллисон остановилась, чтобы заправиться. Перед отъездом она отправила МакКуину сообщение с вопросом, есть ли у него адрес или номер телефона Антонио.
Она проехала пятьдесят миль по дороге, как вдруг ее телефон загудел от его ответа. Она взглянула на сообщение и пожалела, что у нее не хватило ума съехать с дороги до того, как она его прочитала. От прочитанного ее едва не занесло на обочину.
«Руссо уже пятнадцать лет находится в частной психиатрической больнице.»
Частная психиатрическая больница?
С каждой минутой становилось все хуже и хуже.
Эллисон увидела впереди «Макдональдс», подъехала и припарковалась. Она уперлась лбом в руль и глубоко вздохнула.
«У меня есть адрес, если хочешь.»
Ей нужен адрес? Нет, конечно, ей не нужен адрес. Она скорее съест стакан, чем отправится в психиатрическую больницу к человеку, который прожил там полжизни. У нее не было причин ехать. Антонио не долго прожил в доме доктора Капелло, а потом уехал задолго до приезда Эллисон. Нелепо было думать, что он имеет какое-то отношение к ее падению или телефонному звонку. Если она поедет к нему, это будет означать, что она больше не расследует связанное с ней происшествие. Это означало бы, что она расследует дело доктора Капелло. И зачем ей это делать?
Потому что ее бывшая сестра сидела на четырнадцати разных серьезных препаратах и почти никогда не выходила из дома, и никто этого не заслуживал. Вот почему.
Эллисон ответила МакКуину.
«Хочу.»
Глава 23
Больница находилась в пригороде Портленда. Эллисон знала, что сможет добраться туда и успеть вернуться в «Дракон» до конца дня. Учитывая ее местонахождение, дорога обратно будет непростой, но сейчас ее это волновало меньше всего. Ей нужно повидать Антонио, а другого такого шанса может и не представиться.
Что-то жутко неправильное произошло в «Драконе», когда она жила там, что-то гораздо хуже, чем один телефонный звонок и падение, которое, возможно, не было несчастным случаем. Если она хочет оставить это позади, ей придется узнать правду. Эллисон вбила адрес в карту телефона и направилась на восток.
Она выдержала эту поездку только благодаря кофе и решимости. Ближе к вечеру Эллисон уже приближалась к месту назначения. Как только она свернула с шоссе, она поняла, что находится в стране денег. Большие дома прятались за высокими стенами и старыми деревьями. Чистые улицы, новые тротуары, а детей, выходящих из школы, забирали состоятельные родители и няни, которые ездили на блестящих внедорожниках. МакКуин сказал, что Антонио находится в частной больнице. Как правило, удовольствие не из дешевых. Она нашла путь к дороге, которая, казалось, вела прямо в лес. Миновав по внешнему периметру густые высокие деревья, она увидела, что едет не по лесу, а по парку, окруженному лесом. Знаки, которые предупреждали ее не ехать больше восьми миль в час, были не обычными черно-белыми металлическими знаками, которые стояли на каждой городской улице Америки, а элегантными деревянными знаками, окрашенными в яркие цвета.
Извилистый путь тянулся так долго, что Эллисон подумала, найдет ли она когда-нибудь больницу. И тут она увидела ее, самую красивую больницу, которую она когда-либо видела. Она была похожа на старинный английский особняк. Снаружи она была из серого камня с темными деревянными опорными балками тут и там, возможно, декоративными. Это была трехэтажная больница, гораздо больше по ширине, чем по высоте. Она насчитала двадцать окон в верхнем ряду, и это был только фасад здания. Эллисон могла бы сказать, что он простирался далеко назад на одно или два других крыла. Лужайки были просторными и аккуратно подстриженными. По дорожкам парка ходили люди в обычной одежде. Единственными признаками того, что это была психиатрическая больница, а не роскошный частный дом, было обилие людей в инвалидных колясках и около дюжины охранников, пристально следящих
Эллисон нашла секцию парковки для посетителей и прошла через парадные двери, чтобы найти стойку регистрации. Даже внутри больница больше напоминала роскошный частный дом. Куда бы она ни посмотрела, везде она видела удобные кресла, дорогие ковры, камины и картины на стенах. На заднем плане играла успокаивающая классическая музыка. Это была больница или бутик-отель?
И все же, несмотря на всю свою внешнюю красоту, ничто не могло полностью скрыть назначение здания. Женщина в белом халате молча и неподвижно сидела в инвалидном кресле у окна. Остекленевшими глазами она смотрела на парк. Из-за тяжелых двойных дверей Эллисон услышала низкий безнадежный вой. Пациент страдает? Или это убитый горем посетитель?
В углу вестибюля стоял большой П-образный стол, за которым сидела женщина в накрахмаленной белой униформе медсестры, а рядом с ней лежала стопка папок.
— Добро пожаловать в «Фэрвуд», — сказала медсестра из-за стола. — Чем я могу вам помочь?
— Меня зовут Эллисон, мой приемный брат пациент этой больницы. Я надеялась увидеть его. Антонио Руссо.
Глаза медсестры слегка расширились, как будто просьба Эллисон была необычной. Она вежливо подняла указательный палец, показывая, что это займет некоторое время, а затем исчезла в другой комнате.
Вскоре медсестра вернулась, улыбаясь.
— Прошу прощения за ожидание, — сказала медсестра. — У него никогда раньше не было посетителей, поэтому у меня сложилось впечатление, что у него стоит запрет на визиты. Но меня заверили, что он здесь, так что мы пришлем санитара и отведем вас к нему. Мне просто нужно увидеть ваше удостоверение личности и попросить вас войти в систему.
Эллисон пришлось подписать больше бумаг, чем, когда она покупала машину. Она едва читала подписанные ею бланки. Все они, казалось, были полны юридического языка. Она не собиралась подавать в суд на больницу, если пациент вдруг вздумает ударить ее. Она не боялась больных. Если бы она прожила в больнице пятнадцать лет, как Антонио, ей самой захотелось бы ударить кого-нибудь.
Вскоре появился молодой санитар в синей униформе и провел ее через двойные двери в главное крыло. Она подумала, что за дверями она найдет место, где кончаются деньги, и элегантный вестибюль окажется фасадом для холодного, с металлическими решетками заведения, которое она ожидала. Но не тут-то было. Даже за дверями палаты больница походила на пятизвездочный отель. Полы были из темного дерева, идеально отполированы. Окна пропускали свет, и те немногие комнаты, в которые она могла заглянуть, выглядели уютными и теплыми. И никаких голых коек.
— Должно быть, это дорогое место, — сказала Эллисон Майклу, сопровождавшему ее. Он натянуто улыбнулся ей.
— Я просто рад, что работаю здесь, — сказал он. — Я не могу позволить себе жить здесь.
— Наверное, это то место, куда ходят богатые люди, когда болеют?
Майкл кивнул и понизил голос:
— Богатые или важные, — сказал он. — Можно с уверенностью сказать, что мы не принимаем по программе государственной поддержки.
Эллисон не могла не задаться вопросом, как семья Антонио могла заплатить за такое место, как «Фэрвуд». Из личного опыта она знала, что богатые дети не попадают в приемные семьи. По крайней мере, ни один из детей, которых она когда-либо встречала не был из состоятельных семей. Если у ребенка были деньги, всегда находился родственник, желающий его принять. Неужели тот же человек, который заплатил за дом Кендры, заплатил за пребывание Антонио здесь? Был ли это доктор Капелло? Эллисон не хотелось так думать, но она не могла отрицать, что это был самый вероятный ответ.