Счастливый случай. История о том, как раны обнажают душу
Шрифт:
– Мы сейчас танцуем посреди улицы и перед этими людьми все равно уже выглядим нелепо, так что если ты будешь петь громче – у нас хотя бы будет музыка. И если тебя это успокоит, то знай, что на мне футболка надета наизнанку и я не собираюсь ничего менять.
Ошарашенная, я запела вальс «Ах, эти тучи в голубом».
Моя голова всегда была забита мыслями, бесконечными разговорами с собственным подсознанием и с проекциями людей, которых никогда не встречала. Я советуюсь с ними, прислушиваюсь к их мнению о том, как мне нужно себя вести, как выглядеть, что говорить, чтобы быть уместной, быть хорошей и нужной, словом, как мне жить. Это отнимает
Не торопясь мы дошли до пляжа. Сидя под фиолетовым небом Атлантики, мы с энтузиазмом продолжали изучать друг друга. Слова, которыми мы обменивались, сливались в прекрасном танце за пределами нашего физического сознания и воздух наполнялся дымчатыми фигурами наших мыслей. Через его вопросы я будто впервые начала знакомиться с собой, а он в моих ответах находил ключи к пониманию самого себя. Мы касались друг друга звуками. Они будто были лишены смысла, но в полутонах наших метафор я находила больше смысла, чем во всем, что когда-либо слышала ранее. Будто все, что происходило со мной в жизни до этой ночи, было эпиграфом к этому моменту.
На обратном пути я пела ему песни на французском, а он пробовал мои руки на ощупь. Мы останавливались в пустующих кафешках и были там везде хозяевами. Домой вернулись ближе к рассвету, но спать не хотелось. Сидели на балконе и молча встречали утро.
Вдруг он спросил:
– А ведь мы могли и не ходить никуда, просидеть прямо здесь всю ночь и просто представлять себе, как гуляли бы. И могли бы нарисовать словами эту прогулку в деталях, очень явно и подробно. Так есть ли разница?
– Если бы мы всю ночь фантазировали, как могли бы гулять, то все мысли были бы заняты только этими размышлениями. Я бы никогда не узнала, о чем бы думала, находясь там, на пляже, и гуляя по ночному Брайтон-Бич. Ценность жизни осознается в настоящем «сейчас», а не в том, которое я могла бы создать в своих мыслях.
– А ты молодец, Катя.
Через полчаса он ушел на работу. Тем утром я чувствовала легкость, будто очнулась ото сна и реальность стала ярче. Мне казалось, что это было именно то, что нужно, – новый человек, свежие эмоции, чтобы зарядиться энергией напоследок, а потом спокойно уехать домой… Я еще не представляла, как затянется эта история и насколько важное место он займет в моей жизни.
Иногда Дима оставался дома и закрывал дверь перед своими рабочими делами. Тогда он звал меня на пляж, Антон всегда ходил с нами. Каждый шаг в ту и в другую сторону становился частью какой-то игры, в которую мы друг друга вовлекали. Пройдет он сейчас рядом со мной, остановится ли, если я остановлюсь. Когда он шел впереди, я наступала на его тень, чтобы хоть как-то его касаться. На пляже игра тоже продолжалась. Он уходил купаться, когда я выходила, и наоборот. Играли в прятки, красовались друг перед другом, но ненавязчиво, на ощупь.
На обратном пути мы опять играли – Дима шел совсем рядом со мной, касался моих волос, будто случайно брал меня за руку на секунду и снова отпускал. Отходил вперед, потом снова подходил и брал за руку уже крепко. Я понимала, что он внимательно наблюдает за всеми моими реакциями, но старалась оставаться внешне невозмутимой.
Иногда он смотрел на меня
– Катя, это невероятно. Ты настолько искреннее создание, я не вижу масок. В тебе так много правды, ты настоящая. Даже не представляешь, как много говорят твои жесты и мимика. Но вот только ты сейчас как будто спишь. Вот бы тебя разбудить…
Он мог в момент стать грубым, далеким, дерзким. Я пыталась пользоваться своими привычными методами, полуулыбками, полувзглядами, прищурами, но он будто видел меня насквозь.
Как-то вечером я примеряла новое платье и туфли, а он, вернувшись домой, застал меня, нарядную, перед зеркалом. Я уже приготовилась смутиться, но он сказал:
– Подожди, замри, я сейчас.
Через пару минут он вернулся в пиджаке и брюках:
– Пойдем гулять.
– Куда? Сейчас? Так дай я переоденусь поудобнее.
– Какая разница куда. Нет, пойдем так.
И мы пошли, нарядные, гулять по ночному тихому Бруклину.
Мне одновременно казалось все это нормальным, естественным, но вместе с тем очень непривычным. Я всегда держала себя в рамках, которые сама себе придумала. И часто в попытках соответствовать тем ожиданиям, что мне якобы предъявляет социум, забывала, кто же я на самом деле. Соглашаясь на Димины абсурдные предложения, я невольно выпускала себя наружу, и мне слишком быстро закружила голову эта новая, долгожданная свобода.
Начиная с того дня все, что происходило между нами, иначе как головоломкой назвать было сложно. Он нарочно ставил меня в явно неловкие ситуации, изучал меня.
Дима знакомил меня с Нью-Йорком. Иногда брал меня погулять вдвоем, иногда – вместе со своими друзьями. Иногда он вообще не приходил ночевать домой после работы, а иногда был очень внимательным. И все это вроде было интересным, необычным, новым, манящим, но мне тогда было не до этих игр. Я уже слишком устала от Америки со всеми ее испытаниями, устала настолько, что снова стала себя терять. Да, принимала его необычное поведение и никогда не пререкалась, потому что знала: я ему никто и он мне ничего не обещал. А у меня, кроме него, никого не было в этой чужой стране, мне нужно было держаться за него хотя бы какое-то время.
Как-то я сказала ему:
– Так странно, вот сейчас мы живем вместе, готовим, прибираемся. А совсем скоро разъедемся по разным городам России и больше никогда не увидимся.
И это не имело никакого подтекста или намека. Конечно, так оно и будет, сомнений нет – «курортные» отношения практически никогда не выходят за рамки того места, где они случились, а у нас к тому же и желания развивать их особого не было.
– А почему ты решаешь за двоих? Привет, вообще-то, тут еще есть я. А представь, если как-то вдруг я найду тебя, где бы ты ни была.
Так мы и провели оставшиеся дни. Первая волна окрыляющей романтики постепенно сменилась усталостью от постоянного напряжения и недопонимания. Я просто растягивала это время своим смирением, ничего не просила и не ждала. Такие отношения перестали приносить мне радость. Тратила слишком много энергии на осмысление его поступков и попытки понять их мотивы. Их неоднозначность с трудом укладывалась в моем сознании. Со временем это просто наскучило, и я уже считала дни до возвращения домой. Мне хотелось быстрее проститься с Димой, чтобы сохранить все приятные воспоминания о нашей связи, пока они не рассеялись в новом опустошающем одиночестве вдвоем.