Считалочка для бомбы
Шрифт:
– Что?! – взвизгнул старик. – Что он меня спихивает? Почему меня все норовят спихнуть?! Да я вас всех еще пересижу! Уже не одного пересидел – и вас пересижу!
Поднялся галдеж, в котором доминирующую роль принял на себя трясущийся от гнева коллега Си. Возможно, целью грубого Эф как раз и было заставить коллегу кипятиться, повышая его артериальное давление и приближая к удару, так как теперь он с совершенно невинным видом молча поглядывал в окно. Очевидно, за этой маской грубости скрывалась изрядная хитрость.
Между
– Скажите, а каким именно видом бизнеса занимается Консорциум? Газ? Нефть? Финансы?
Заместитель сделал многозначительно лицо, слегка приподняв искусственную бровь, и ответил:
– Про бизнес Консорциума нельзя «какой вид». Дело в том, что Консорциум занимается Магическим Бизнесом в принципе. То есть, он заставляет вертеться те шестеренки, которые движут людьми в погоне за прибылью и успехом. Собственно, продуктом Консорциума является концентрированная Алчность.
– Алчность? – удивился Семен. – И как вы ее продаете?
– Мы ее не продаем, – ответил Заместитель. – Мы ее вкладываем. Вкладываем в души тех, кто решил заработать деньги. Если вложения прошли успешно – Алчность заставляет носителя двигаться к прибыли, не останавливаясь ни перед чем. Он зарабатывает вожделенное, а мы получаем дивиденды. Консорциум стоит надо всем Магическим Бизнесом, хочет он того или нет. Без вложений Алчности не будет столь значительного Успеха в делах. Потому, что необходима такая ее концентрация, которая позволит полностью заглушить вопли совести. Ведь совесть – самый главный враг Прибыли…
– Вот как… – произнес Семен. – И сколько же Алчности вы рассчитываете вложить в меня? Несколько литров?
Заместитель рассмеялся, обнажая страшноватую пустоту в глубине ротового отверстия:
– Не-ет, в Игрока вкладывать нет смысла. В нем и так все гипертрофировано – и совесть, и Алчность. Слишком рискованные вливания. Но мы видим, что у вас достаточно развитая природная Алчность. И именно на это делается ставка…
– Господа, кофе? – вкрадчивым голосом спросила девушка-референт из полузабытых ночных снов.
– Да, Ника, – машинально ответил Семен. – Что? Я назвал тебя Ника? Хорошо – с этого момента будешь Никой!
– С удовольствием, босс, – сладко улыбнувшись, ответила Ника.
–7-
Университетские ворота загрохотали под мощными ударами. Кто-то явно напрашивался в гости.
– Эй, кого опять принесла нелегкая? – крикнул Крюгер. – Неприятностей на одно место ищите?
– Мы бы советовали вам открыть! – донеслось из-за ворот. – У нас на руках исполнительный лист. Так что вам следует немедленно покинуть здание. По решению суда оно наше!
Крюгер развернулся к толпе хмурых разбойников, что теснились здесь в холле центрального входа. Разбойники были вооружены до зубов и настроены весьма решительно.
– Не нравятся мне слова
– К черту! – сплюнул Крюгер и обратился к разбойникам. – Мы сейчас откроем, раз они так этого хотят. И они пожалеют об этом своем желании…
– Да! Точно!
– Врежем!
– Зубы пересчитаем!
– Научим их уму-разуму!
– Достали уже!
– Головы поотрываем!
Разбойники галдели, взвинчивая себя перед дракой. В том, что драки не избежать никто уже не сомневался.
Ворота со скрипом разъехались. И разбойникам предстало довольно впечатляющее зрелище.
Насколько хватало глаз, окружающее пространство было плотно уставлено одинаковыми, словно штампованными фигурами. Надо полагать, они и являлись таковыми – это были манекены. В синей форме, в нахлобученных на головы касках, они стояли совершенно неподвижно.
Разбойники, выскочив наружу, замерли в нерешительности, ярость уступала место недоумению. Нападать на сотни и сотни неподвижных пластиковых болванов – все равно, что избивать дубинками сосновую рощу.
Впереди, прямо перед оторопевшими разбойниками стояли два пустых костюма, отличавшихся друг от друга только галстуками. Перед лицом Крюгера возник листок тусклого цвета бумаги с метким текстом под гербовой «шапкой».
– Рад, что здравый смысл восторжествовал, и вы решили добровольно оставить нашу собственность, – насмешливо сказал один из костюмов. – можете ознакомиться к текстом исполнительного листа, где все черным по белому…
Крюгер зарычал и, схватив листок, порвал его в клочья.
– Спасибо, что помогли сделать копии! – саркастически произнес второй костюм.
Крюгер швырнул ворох рваной бумаги туда, где у костюма должно было бы находиться лицо. Вместо мелких клочков в воздух взвились десятки совершенно новеньких и одинаковых исполнительных листов.
– Да я тебя, сволочь… – с ненавистью сказал Крюгер и, схватив костюм за воротник, хорошенько встряхнул его.
Тот немедленно обмяк и обвис, брюки из-под пиджака уныло упали на ботинки, туда же провалился галстук. Второй костюм не стал дожидаться подобной участи и бросился наутек, размахивая рукавами и голося, что было сил:
– Неисполнение решения суда! Самозахват! Нападение на представителя! На штурм!
И тут по всей площади перед зданием прокатился раскатистый звук – словно одновременно упали тысячи сбитых кеглей. Это пришли в движение манекены.
Разбойники кинулись было на манекенов, но удары бейсбольными битами и замотанными изолентой велосипедными цепями были для них, как мертвому припарка.
– Отступаем! – заорал Крюгер, швыряя на землю пиджак. – Отходим в крепость!
Долго уговаривать разбойников не пришлось. Они бросились наутек, и через несколько секунд ворота с грохотом закрылись.