Сделано в Японии
Шрифт:
— Знаем, сами страховки платим, — поддержал я Катагири в его стихийном социальном протесте. — А нас вы, значит, обвиняете в том, что мы угонщиков не ищем, да?
— А кто же их должен искать, если не вы? Кто вот сейчас мою машину искать должен? Сами знаете…
— Мы, конечно, — кивнул Ивахара.
— Так ищите… — выдавил из своего вновь приступившего к иканию чрева расстроенный Катагири.
— Особые приметы у вашей машины есть какие-нибудь? — спросил я на всякий случай, так как спрашивать про номер было все равно излишне: у меня жуткая память на всякие цифры: ни телефонных номеров, ни паролей на компьютер запомнить
— Да какие приметы, сами знаете! Только успел Дораэмона на зеркале в салоне повесить.
Дораэмонами у нас увлекаются недалекие и наивные детишки: образ этого мифологизированного бело-голубого кота с пропеллером на башке раскручен по всей программе, и куда ни пойди — никуда от этого Дораэмона не денешься. Но чтобы вот немаленький уже парень…
— Вам сколько лет, Катагири-сан?
— Тридцать восемь. А что?
— Нет, ничего… Музыка навеяла…
…увлекаться этими безделицами, да еще до такой степени, чтобы украшать ими салон солиднейшего джипа, — этого я не понимаю. Хотя в принципе понять такого персонажа, как этот недотепа, несложно. Каждый из нас стремится компенсировать отсутствие у себя чего — либо: лысый прикупает шиньон, лохматый бреется наголо, а хлипкий и неуверенный в себе покупает гигантский «челленджер», чтобы показать всему миру какой он крутой, и сам того не понимает при этом, что мир, как бы он ни пыжился, никогда не разглядит его скромную персону за тонированным стеклом, отделяющим бездонную пещеру салона от требовательной и любопытной окружающий среды. Сколько их, таких Катагири, разъезжает по нашим узким, но весьма протяженным и разветвленным, благодаря муравьиной деятельности депутатов — прохиндеев типа сегодняшнего Тануки, дорогам: катят себе в высоченных и широченных джипах, голов их воробьиных из-за рулевых колонок и не видно, а они знай себе рулят и левым глазом на голубеньких Дораэмончиков, что на зеркалах заднего вида болтаются, косятся.
— Дораэмон пластмассовый?
— Нет. — По всему было видно, что Катагири жалко куколку не меньше пропавшего джипа. — Тряпичный такой. Войлочный, что ли, сами знаете…
— Хорошо, Катагири-сан, — хлопнул по столу Ивахара. — Вы сейчас пройдете в отдел дорожной службы…
— Зачем это?
— Заявление напишете, все по форме, как полагается. Вы что думаете, мы и вправду ваш «челленджер» искать не будем?
— А что, будете? — искренне удивился Катагири.
— А что вас смущает? Почему вы такие вопросы задаете? — обиделся Ивахара.
— Ну так я же за свои деньги машину брал.
— И что?
— Ну обычно, сами знаете, когда на кредит банковский покупаешь, тогда полиции перед банком неудобно, то есть тогда, говорят, действительно ищут. Вернее, вы тогда ищете…
— А если за свои деньги купил, тогда нет, что ли? — хмыкнул Ивахара.
— Так тогда считается, что это только моя проблема — и все. Кто я такой, чтоб ради меня стараться? — достаточно верно определил свое социальное положение знающий толк в самоуничижении Катагири.
— У нас, Катагири-сан, не частная лавочка, а полиция! — ткнул себя в левый погон Ивахара. — И нам все равно, на какие деньги вы купили свой джип.
— А страховка? — Недоверчивый Катагири все никак не хотел униматься.
— Это действительно ваша проблема, но опять же, поверьте, даже в тех случаях, если крадут застрахованную машину, страховые компании на нас не давят —
— Значит, правда будете искать? — вяло блеснул своими тусклыми очами пострадавший.
— Значит, правда! — Ивахара поднялся из-за стола, призывая нас покинуть комнату вместе с ним.
В коридоре нас поджидал поднаторевший за сегодня в ремесле официанта Сасаки. Я бы не удивился, если бы в его руках оказались чашечки с лимонным соком, но руки его были пусты и вытянуты по швам по случаю появления в непосредственной близости не очень высокого, но самого что ни на есть своего прямого начальства. Ивахара послал Катагири с Сасаки писать заявление об угоне, а сам повернулся ко мне, взял меня под локоток и повел по направлению к своему отделу:
— Ну что, Минамото-сан, кое — что начинает вырисовываться, да?
— Да, Ивахара-сан. Причем не совсем даже «кое — что», а, кажется, даже уже «что-то».
— Я, знаете ли, Минамото-сан, рационалист по натуре. Лучше недоговорить, чем сказать лишнее.
— Сглазить боитесь?
— Что-то вроде того…
— «Что-то» или «кое — что»?
— Пожалуй, все — таки «что-то», — адекватно отреагировал рациональный и прагматичный Ивахара на мою подначку.
— Значит, Ивахара-сан, я поеду в Саппоро и начну собирать данные по всем угонам за последний год…
— Как это «в Саппоро»? — достаточно искренне удивился Ивахара.
— Да не хочу я вам пока мешать. — Мне пришлось слегка покривить душой, чтобы не вызывать в чересчур чувствительном, как и все начальники среднего звена, Ивахаре излишнее беспокойство своим присутствием. — Машину Катагири ваш дорожный отдел искать будет — чай, не первый угон у них. А вы пока поднимайте информаторов: надо искать документы Ищенко.
— Документы должны быть вместе с вещами…
— С какими вещами?
— С аксессуарами. Вы же слышали, как Катагири все это описал. Не салон, а прямо дискотека на колесах с передвижной лабораторией.
— Вы серьезно полагаете, что машину сначала обчистили, а потом угнали?
— Это один из вариантов.
— Да, но в этом случае у Ищенко должен был быть напарник, у которого остались и его документы, и добыча.
— Значит, надо идти еще раз на «Юрия Кунгурцева» и поработать с командой.
— Думаю, что номер дохлый.
— Да? Почему?
— Если предположить, что у Ищенко был напарником кто-то из его команды, то этот кто-то, или, если вам, Ивахара-сан, приятнее, кое — кто, знал бы о наличии в вещах Ищенко краденого барахла.
— Конечно, знал бы.
— Ну а раз из экипажа на судно ночевать не явился только Ищенко, значит, его напарник должен был бы каким-то образом на его отсутствие среагировать. Надежнее всего в этом случае было бы повыбрасывать все эти автомобильные штучки в иллюминатор — и дело с концом.
— Так ведь жалко с добром расставаться! — Ивахара уже довел меня до двери в отдел, и теперь мы вдвоем стояли перед входом, испытывая одно и то же чувство: серьезный разговор двух серьезных начальников не должен становиться достоянием ушей сотрудников отарского русского отдела. Зачем так, исподволь, подбрасывать подчиненным ценные мысли для разработки версий? Лучше окончательно оформить самые перспективные и плодотворные идеи в разговоре с равным по чину собеседником и затем в виде приказов и директив раздать их дисциплинированным подчиненным.