Сделано в Японии

Каминаси Кунио

— Если бы полномочия!.. — всплеснул руками Ганин. — Мне про другое превышение толковали.

— Ты сегодня на работу-то поедешь?

— Освободили меня на неделю от работы из-за вчерашних наших с тобой проказ, Такуя, — не без радости поведал Ганин. — Я исправно сегодня в семь сорок пять на службу заявился, а мне от ворот — поворот, прямо сюда послали. И сказали: пока майор Судзуки из тебя все потроха не вытрясет, об уроках своих забудь — нам — де уголовники не нужны. Так что до тех пор, пока мы с тобой имя мое светлое не отмоем, то есть до пятницы, я совершенно свободен.

— Замечательно! — Я заскрипел

коленями и поясницей. — Ты тогда подожди меня полчасика, я сейчас в себя приду и мы с тобой обсудим, как нам твое, а заодно и мое светлое имя от лишних негативных наслоений очистить.

Я оставил Ганина на попечение Нисио, который всегда был рад его видеть, а сам прошел в главный офис, посмотрел на оперативку вывешенную, как всегда, на белой пластиковой доске у входа — она, слава богу; была почти пустой: две магазинные кражи в Вакканае, драка в ресторане «Виктория» (это мы, значит, с Ганиным этот пунктик обеспечили) и один сход на берег без разрешения в Румои. Трупов в оперативке не было, что внушало определенный оптимизм по поводу развязанных рук и наличия пространства для маневра в деле Ищенко и безвозвратно исчезающих джипов. Я взял свой дежурный баульчик со сменным исподним и банными причиндалами, вышел в лифтовый холл, достал мобильник и набрал домашний номер. Дзюнко долго не подходила, а когда наконец подошла, облила меня ушатом и маленьким ведерком помоев, высказав в который уже раз все, что она думает по поводу моей службы во благо народа и кого угодно еще, но только не ее и не наших с ней детишек. Получать вместо горячего завтрака все эти потоки обвинений было несладко, поэтому я отодвинул орущую трубку подальше от уха, благо у лифтов никого не было и моя страшная во гневе жена никого не могла напугать своим истошным воплем. Когда она наконец сообразила, что я ее не слушаю и что все ее слова летят в пустоту она вдруг резко успокоилась и спросила:

— Ты хоть к пятнице-то появишься?

— К пятнице появлюсь! В крайнем случае, к субботе точно! — Я люблю ставить себя в такие вот экстремальные условия. Назначишь себе какой-нибудь нереальный срок, а потом, как честный человек, бьешься и с делом, и с самим собой, чтобы к этому самоубийственному сроку поспеть. Сейчас вот в принципе меня никто за язык не тянул такое говорить. И почему это я вдруг решил, что сегодня опять я до супружеского ложа не доберусь? Впрочем, чувствительная моя интуиция подсказывала мне, что именно так и сегодня, и завтра обязательно будет.

В спортзале занималось не более десяти ребят, что для вторничного утра было более чем достаточно — обычно у нас все основные качания — мочения начинаются после семи вечера. Я прошел к душевым, честно отстоял под ледяным потоком три минуты и вернулся в раздевалку, где наткнулся на разоблачающегося Канеко. Он стягивал с себя дзюдоистское кимоно, попыхивал красными щеками и ежесекундно стирал рукой обильный пот со лба.

— А, Рикио-кун! Занимаешься с утра пораньше?

— Занимаюсь!.. — прохладно отреагировал на мое появление Канеко. — Вы тоже?

— Нет, я только в душе был.

— Ну да, вы вчера отзанимались! — Канеко продолжал раздеваться, а я, напротив, обтерся и стал натягивать на себя белье, так что со стороны мы выглядели двумя непримиримыми антагонистами — даже на уровне бытовой гигиены.

— Ты не ложился,

что ли? — спросил я капитана.

— Да чего ложиться-то было? После всего… — Канеко обнажил изрядно накачанную для его на первый взгляд тщедушного тела мускулатуру — Я после таких вещей спать не ложусь…

— Понятно. Ты, Рикио-кун, конечно, можешь мне продолжать зубы заговаривать, но я ведь все равно сейчас собирался к тебе идти.

— Зачем это? — замер полуголый Канеко. — Накадзава-сан ясно наши полномочия разграничил, так что давайте продолжать работать по отдельности, как хочет Нисио-сан.

— Давайте! Но только с одним вопросом я все равно от тебя не отстану, как ты ни старайся!

— С каким это вопросом?

— Вы ведь наружку вчера уже после всего сняли?

— Ну!..

— Значит, на видео ваше оба вчерашних джипа попали, так? И не вздумай сказать, что нет, Рикио-кун!

— Ну попали…

— И?..

— Что «и»?

— То «и»! Что по этим машинам, Канеко-сан?

— А — а, вы решили, что они угнанные, что ли?

— А разве нет?

— Нет, представьте себе, Минамото-сан. — Канеко стоял теперь передо мной в чем мать родила, я же уже полностью влез в свою дежурную гражданку.

— Так что за джипы?

— Обе машины — чистые. Эти «лэнд — крузеры» официально зарегистрированы на компанию «Нихон — кай хокен».

— Что за компания?

— Небольшая страховая компания.

— Страховая?

— Страховая.

— Саппоровская?

— Номера у машин — саппоровские, а главный офис компании в Отару В Саппоро у них маленький филиал.

— Ты будешь их проверять?

— Не я…

— А кто?

— Китано-кун.

— Когда?

— Он их уже проверил.

— Как это?

— Как, как!.. Вы-то вчера легко отделались, а нам после совещания Гото такое устроил!.. Китано-кун в шесть утра поехал в Отару в офис этой самой «Нихон — кай хокен», обнаружил обе машины в целости и сохранности, поднял на ноги хозяев. Там директор, его зам и пара менеджеров… Они глазами похлопали и сказали, что вечером машины у офиса припарковали — и все. А что с ними ночью было, никто из них не знает… Якобы…

— Ничего себе! — Мне стало неприятно оттого, что за моей спиной, горизонтально распростершейся на казенном диванчике, расторопные дорожники накопали такой интересный материальчик по этим двум джипам.

— Может, вы и допросы задержанных уже провели?

— Русских сейчас в больнице ваш Морикава мучает, но, насколько я знаю, они в полном отказе. А наши подопечные молчат, Минамото-сан.

— Совсем?

— Совсем. И говорить не хотят, и трудно им.

— Да?

— Да. У обоих в нескольких местах сломаны челюсти, и, как врачи говорят, они еще пару недель будут молчать. Постарались вы на славу господин майор.

— Ты думаешь, Рикио-кун, ты один в зале тут качаешься? Мы, старики, тоже еще кое на что годимся… Я оставил остывшего и покрывшегося мурашками из-за нашего затянувшегося разговора Канеко в душевой и поднялся наверх. Нисио вел неспешную беседу за кофе с Ганиным, оттачивая свой и без того практически безупречный русский, несколько ребят копошились перед своими компьютерами. Я поискал глазами Накагаву, но не нашел.

— Ну что, пришел в себя, Такуя-кун? — поинтересовался по-русски Нисио. — Кофе будешь?