Сделано в Японии
Шрифт:
— Система простая, определенная законом и инструкциями. Когда русские рыбаки или туристы — вернее, их закупщики, которые под видом туристов к нам сюда приплывают, — покупают в Отару или где еще на Хоккайдо машину и собираются ее вывезти через наш порт, они должны получить от нас официальную отметку на «пятьдесят три — сорок», — объяснил Маэно.
— На чем, извините? — выразил наше общее непонимание Ивахара. — «Пятьдесят три»… что?
— Есть такая форма таможенной декларации, официально называется «Эс — пять — три — четыре — ноль». В просторечии: «пятьдесят три — сорок», вот. Не слышали никогда? — удивился
— А документы на машину? — встрял любопытный Китаздима.
— Это само собой! — ответил Маэно. — Техпаспорт, справка из полиции о сдаче японского номера, товарный чек — все по полной.
— Понятно, Маэно-сан. — Ивахара расправился наконец со своим обедом. — Так скажите, возможно ли в данном случае, при такой вот системе контроля, вывезти не купленный в комиссионном магазине, а угнанный автомобиль?
— Угнанный?.. — Маэно замялся и сделал глубокий глоток из запотевшей кружки. — Теоретически — нет…
— А практически? — не унимался Ивахара.
— А практически… Ивахара-сан, у вас в подчинении сколько народу?
— Двенадцать.
— И как, с нагрузкой справляются все?
— Когда как. Бывают и авралы, и запарки…
— А у меня шестьдесят восемь человек всего, а авралы и запарки каждый день…
— Вы к чему?
— Да все к тому же, Ивахара-сан! К дефициту кадров. Расписание штатное нам уже пятнадцать лет не меняют, а работы за эти годы стало ой — ой — ой!
— Да, без работы мы с вами не сидим, — согласился с болеющим за наше общее дело борьбы за справедливость Маэно сытый, но по-прежнему не слишком довольный Ивахара.
— У нас беседа неофициальная и по дружбе, так? — Маэно доверительно наклонился к Ивахаре.
— Точно так! — успокоил его майор.
— Хорошо! А то вот ваши ребята, Минамото-сан, со мной все больше официально разговаривают, а я — человек частный: мне такие вот беседы задушевные под закуску милее все этих официальных встреч! — Получивший заверения в приватности от местного Ивахары Маэно теперь явно требовал того же от меня как от человека из центра.
— Маэно-сан, со всей ответственностью заявляю, что разговор у нас сейчас сугубо конфиденциальный и что никаких формальных последствий он иметь не будет! — Я вслед за Ивахарой поспешил успокоить Маэно, чтобы тот, не дай бог, не потерял дар своей бесценной для нас речи.
— Хорошо, — кивнул Маэно, покосился на скромницу Китадзиму но, поняв, что с него никаких гарантий и успокоений не потребуешь, продолжил: — Так вот. Вопрос ваш в практическом обходе всех этих наших таможенных формальностей, да?
— Да, — хором ответили мы с Ивахарой.
— Так вам скажу: конечно, обойти все эти дела можно. Когда на судне есть больше пятидесяти машин — а русские, знаете, на большегрузных судах к нам тоже заходят, вот второй год подряд ходит гигантский паром, «Сахалин—12» называется, — то бывает так, что сличить все документы на машины с самими машинами мои ребята не успевают. Это не халатность, там, и не лень, поверьте!..
— Конечно, мы вам верим, Маэно-сан! — опять поспешил успокоить
— Просто когда в смене двадцать пять офицеров, а на оформлении тридцать судов, то сами понимаете, тут уже не до походов по трюмам, по палубам.
— Как же вы выкручиваетесь? — спросил Китадзима.
— Как, как!.. Никак! Принимаем пачку этих самых «пятьдесят три — сорок», штампуем их, сканируем — у нас в наших микроавтобусах, на которых мы к судам выезжаем, теперь и компьютеры, и сканеры, и все такое… Вот, а потом уж, когда время свободное есть, просматриваем все эти файлы.
— То есть получается, что никакого сличения реальных погруженных машин с документами на них нет? — задумчиво поинтересовался посерьезневший вдруг Ивахара.
— Почему это «никакого»? — недовольно спросил Маэно и допил остатки своего пива.
— Вы же сказали…
— Я сказал, что такое бывает только иногда, когда нам надо оформлять выход сразу нескольких судов…
— Или большого судна, да? — добавил я.
— Чаще одновременно и то, и другое, — посетовал Маэно. Вот, смотрите: в январе заходил к нам этот самый «Сахалин—12», о котором я сказал. Туристы якобы на нем приехали из Владивостока, благо там порты не замерзают и они круглый год плавать могут туда — сюда. Кончено, мы знаем, да и вы, Ивахара-сан, не хуже нашего знаете, что это никакие не туристы. Просто они за машинами к нам едут, но через турфирмы там, у себя, оформляются, чтобы с визой было полегче, да и с транспортом подешевле — все не самолет. А что такое «Сахалин—12»?..
— А что такое «Сахалин—12»? — проявил я напускной дилетантизм.
— А «Сахалин—12», Минамото-сан, — это гигантский паром. Раньше, насколько я знаю, он железнодорожные составы из Ванина в Холмск перевозил. Представляете? Составы!
— А теперь что?
— А теперь у них там возить нечего, что ли… Я не знаю… Не интересно мне это… Только теперь они его под грузопассажирские перевозки переоборудовали и к нам сюда или на корейский Пусан пускают. А там на двух внутренних палубах больше сотни машин разместить можно. В январе вот, как я помню, сто четырнадцать было.
— Ничего себе! — крякнул Ивахара.
— Вот! Моим ребятам надо по этим палубам ползать, номера двигателей проверять и так далее, а у меня в смене из двадцати пяти человек — восемь женщин. Девицы молодые, только после училища. Для них что «тойота», что «ниссан», что «хонда» — все едино. Они, скажем, «Армани» от «Диора» на ощупь отличить могут, а в машинах не разбираются. И что?
— И действительно, что? — прервал вдохновенный маэновский монолог о наболевшем дотошливый Ивахара.
— Ну что?! Ничего! У них еще личный досмотр багажа сотни пассажиров, плюс семнадцать судов помельче на выход стоят!
— Значит, просто приняли бумаги — и все?
— Да, приняли бумаги…
— А на борт не пошли?
— Как это не пошли?! — возмутился Маэно. — Мы все документы в капитанской рубке принимаем, прямо на судне, так по инструкции положено! Не пошли! Скажете тоже!..
— Но в трюмы спускаться не стали?
— Машины там не в трюмах. Там две палубы внутренние, на них по грузовым трапам машины закатывают.
— Маэно-сан, значит, получается, что вы верите русским на слово, да? И часто бывает, что бумаги с машинами не сличаются? — спросил я у растерянного и взбудораженного Маэно.