Сделай что сможешь. Развивая успех
Шрифт:
— Что это значит?
— В Сибири обычная охота от дальней отличается лишь длительностью. То есть Александр собрался долгое время отсутствовать в деревне проживания.
— Почему так решили?
— Был взят большой запас пороха и провианта.
— Понятно. Продолжайте.
— Вышли все сроки, но Александр в деревню так и не вернулся. Посчитали даже, что он в лесу сгинул. Староста при понятых осмотрел избу, где проживали Патрушевы, и, что примечательно, не обнаружил там никаких денег, да и вообще ничего ценного. Хотя ранее при посещении Патрушевых он видел у них и серебряный портсигар, и серебряную табакерку, и серебряную флягу, ложки тоже серебряные. То есть, по всей видимости,
— Значит, никого не оповещая, он ушёл в Красноярск?
— В Канск. По рассказам чиновников городской канцелярии, он посещал канского городничего, причём не один, а в сопровождении Софьи Марковны, которая в дальнейшем стала его опекуном, а сейчас уже и приёмной матерью. Где и как они познакомились, узнать не удалось, возможно, в самом Канске, а возможно, и в одной из пригородных деревень. Если нужно, я дам задание это выяснить.
— Не вижу смысла.
— Что касается опеки, то её завизировал сам городничий, не обращаясь в дворянское собрание. Это, конечно, отходит от правил, но допускается. Видите ли, Софья Марковна занималась в Канском округе лечением болезных, по слухам, лечила и самого городничего, и, видать, так умело, что они даже в приятельских отношениях состояли. Думаю, поэтому городничий и помог ей с опекой.
— Я его понимаю, моя жена тоже в восхищении от Софьи Марковны. Что далее?
— Далее Софья Марковна с Александром появились в Красноярске и заказали строительство нового дома. Точнее, заказал Александр, и дом числится за ним.
— На отцовские деньги?
— Очевидно. Так как подорожные отметки о проезде отсутствуют, то, стало быть, добирались они крестьянским извозом. В городе проживали у давнего приятеля Софьи Марковны портного Валерия Яковлевича Сафронова. Потом они уехали из Красноярска, и, судя по подорожным, конечным пунктом их маршрута являлся Канск. Затем на несколько месяцев пропали, скорее всего опять жили в деревне. Если бы в Канске, то об этом уведомили бы местную полицию. В сентябре они вновь появляются в Красноярске, и также без подорожных отметок. И ещё один момент: приехали они втроём — к этому времени Софья Марковна оформила опеку и над Марией Повойской. С тех пор никто из них до отъезда в Петербург Красноярск не покидал.
Великий князь на некоторое время задумался и, отойдя к окну, посмотрел на Неву. Через минуту развернулся и продолжил разговор:
— Хорошо, с переездом в Красноярск всё ясно. Расскажите кратко, как жизнь Александра сложилась после переезда. Хотелось бы знать о его связях: с кем сдружился, с кем ссорился, высказывал ли какие-нибудь политические взгляды.
— Ну, в друзьях у него, почитай, весь город ходит, начиная с купцов-миллионщиков и заканчивая рабочими Красноярского механического завода. Губернатор Енисейской губернии ему тоже благоволит. Никаких отрицательных отзывов об Александре и претензий к нему полицией Красноярска не отмечено. Из конфликтов был лишь один: он прогнал бандитов с завода своего приятеля, а в дальнейшем и напарника, Потапа Валерьянова. Этот завод впоследствии как раз Красноярским механическим и станет.
— Бандитов?
— Да. Они воспользовались болезнью Потапа и попытались присвоить себе его завод. Когда это у них не получилось, организовали нападение на Александра, но неудачно.
— И что там с этим нападением?
— Александр убил всех троих нападавших.
— Убил?
— Да, двоих застрелил, одного зарезал.
— Как это «зарезал»?
— Воткнул нож в горло.
— Надо же, а по нему и не скажешь, что на такое способен. Теперь понятно, почему он, семерых бандитов на петергофской дороге успокоив,
— Из сведений, собранных в Красноярске и Петербурге, ясно: от политики он далёк. Нигилизм осуждает, в бога верует, правительство в его решениях поддерживает. Тут к нему нареканий нет. Причём слова и действия Александра не показные, он думает и действует именно так.
— Это радует.
— Из необычного могу отметить его манеру общения: он ни к кому не проявляет излишнего чинопочитания, а также робости или стеснения. Со всеми в разговорах ровен, будь то рабочий или аристократ. Для его лет это по меньшей мере странно.
— Да, вы верно подметили, чинопочитание ему несвойственно. И восторга, который я частенько вижу в глазах молодых офицеров, в его взгляде тоже нет. Что же, оставьте ваш доклад, я потом его внимательно изучу.
* * *
В среду на очередной дружеской встрече у Путиловых я познакомился с замечательным человеком — Иваном Фёдоровичем Александровским. Николай Иванович подвёл его ко мне, представил и спросил, не сможет ли наше акционерное общество Ивану Фёдоровичу помочь. Дело в том, что ему требуется раскатать железный лист до толщины одной шестнадцатой дюйма (примерно полтора миллиметра). В Петербурге такую толщину прокатного листа никто выдать не может, лишь Балтийский завод готов раскатать лист до одной восьмой дюйма (примерно три миллиметра), а это Ивану Фёдоровичу не подходит.
Поинтересовавшись из вежливости, для чего ему нужен столь тонкий лист железа, я был поражён: оказывается, для строительства «торпедо» — так он назвал своё новое изобретение. И только тут я сообразил, что передо мной стоит первый российский изобретатель торпед. Да что там российский, он и в мире-то первый. Роберт Уайтхед свои самодвижущиеся мины изобрёл годом позже. Но у того свой завод, и самодвижущиеся мины он уже выпускает, а Александровский рассчитывает исключительно на свои силы и финансы, и поэтому до воплощения его идей ещё далеко.
Во судьба даёт! Опять она мне в помощь человека посылает, ведь торпедами я этим летом и сам собирался заняться. Правда, я рассчитывал их с электромоторами делать, а Иван Фёдорович видит «торпедо» исключительно пневматическими, но мы можем скооперироваться и создать сразу два варианта. Мои электрические торпеды будут быстрыми, но, боюсь, их цена станет кусаться; пневматические выйдут дешевле, но в то же время и медленнее (хотя, если применить мои знания, они уж точно быстрее мин Уайтхеда станут).
В общем, поговорили мы с Александровским весьма продуктивно, он обрадовался, что и я горю желанием сделать торпеду. Мы договорились встретиться завтра на путиловском заводе и обсудить наши дальнейшие совместные планы. Не исключено, что я Ивана Фёдоровича к нам на завод переманю. Чего ему в Кронштадте с морскими чиновниками бодаться и копейки на исследования выпрашивать, пусть лучше у нас без помех и трений на полную катушку работает.
Глава 21
Утром, как раз к завтраку, на квартиру к семейству Ростовцевых нагрянул Никола. О своём приходе заранее не предупреждал, хотя мы вчера встречались. Софа с графом не подали виду, что удивлены, мы с Машулей, естественно, тоже. Да и чего удивляться, Никола так часто у нас бывает, что приди он даже ночью, и то никто бы не удивился. Тем более к друзьям можно и без спроса явиться, а на данный момент в дружеских отношениях с ним уже всё наше семейство состоит. Причём к Софье Марковне Никола с огромным почтением относится, а графа искренне уважает.