Седьмая чаша
Шрифт:
— Опять? Как-нибудь, вернувшись с очередной попойки, ты можешь не найти Тамазин.
Барак уперся в меня мутным взглядом.
— Я должен время от времени выходить, чтобы выпить и расслабиться. Мне опостылело слоняться здесь в ожидании какого-нибудь нового кошмара.
— Где Тамазин?
— Где ж ей быть! Сопит в постели. Когда я вернулся вчера ночью, она проснулась и устроила мне очередной скандал, а теперь, видать, наверстывает упущенное.
Я понял, что ни о каком примирении между ними не может быть
— Вчера вечером ко мне на ужин приходил Гай.
— И вы, небось, рассказывали ему про нас? — не удержался от колкости Барак.
— Он рассказывал мне о своих собственных проблемах. У него стали пропадать деньги. Он полагает, что их таскает Пирс, но так до конца и не может поверить в это.
Взгляд Барака мгновенно стал острым и проницательным.
— Когда я впервые увидал их вдвоем, старый мавр смотрел на мальчишку так, будто у того солнце из задницы светит.
— По его словам, он хотел, чтобы у него был кто-то, о ком он мог бы заботиться, учить, но теперь, похоже, начинает понимать, что представляет собой Пирс на самом деле.
— Вы в этом уверены?
Мне подумалось: не читает ли мой помощник между строк, догадавшись, что помыслы Гая не так просты и безыскусны?
— Да, но он пока не станет ни в чем обвинять его, а Пирс умеет быть очень… убедительным.
— Может, нам стоит нанести визит юному Пирсу и немного поприжать его? — предложил Барак, и на его лице промелькнула недобрая улыбка. — По его реакции можно было бы многое понять.
— Ты предлагаешь заявиться туда в отсутствие Гая? — оторопел я.
— Но ведь он не позволит нам сделать это, если будет находиться там.
После короткого замешательства я ответил:
— Мне известно, что сегодня вечером Гая не будет в лавке. Он собирался навестить Билкнэпа. Зная его привычки, я могу предположить, что вернется он только после ужина, часов в семь.
— Так значит, едем в Баклсбери?
Я согласно кивнул.
— Но мы только поговорим с юнцом! Никакого насилия!
— Даже если этот парень не вор, он все равно любитель подслушивать и вообще мерзкий недоделок. Мы всего лишь насыплем соли ему на хвост.
— Хорошо.
Я доел свой хлеб с сыром и поднялся из-за стола.
— Нам пора в дорогу. Вчера я получил сообщение. Харснет зовет нас на совещание, чтобы обсудить последние события. На сей раз не в Ламбет, а в Уайтхолл.
Барак проворно вскочил на ноги.
— Да, мне нужно хоть чем-то заняться, а то я рехнусь, подобно Адаму Кайту.
Приехав в Уайтхолл, мы узнали, что лорд Хартфорд и сэр Томас Сеймур уже находятся у коронера. Бараку запретили присутствовать и на этой встрече, поэтому он, как всегда, уселся на лавку в коридоре.
— Ты уж извини, — виновато
— Да чего там! — отмахнулся Барак, закинув ногу на ногу и продемонстрировав стражнику сапоги, заляпанные грязью после верховой езды по раскисшим улицам города. — Я начинаю привыкать. На что еще может рассчитывать простой парень вроде меня.
Усмехнувшись своей обычной сардонической ухмылкой, он добавил:
— Как говорится, рылом не вышел.
Стражник нахмурился. Он впервые столкнулся со столь вопиющим нарушением этикета в королевском дворце. Однако в этот момент из-за двери раздался голос Харснета, пригласившего меня в кабинет, и я вошел внутрь.
Харснет сидел за письменным столом, лорд Хартфорд стоял у стены, а сэр Томас Сеймур, на лице которого застыла злая гримаса, привалился спиной к стене рядом с братом. Он и сегодня разоделся как павлин: в ярко-синий дублет и шапку с огромным пером под лентой.
— Закройте дверь, Мэтью, и подойдите поближе, — сказал Харснет. — Я не хочу, чтобы наш разговор кто-нибудь услышал.
— Возле входа сидит Барак, но он совершенно надежен.
— В Уайтхолле нынче ни на кого нельзя положиться, — ответил Хартфорд. — Здесь даже стены имеют уши.
Он обратил на меня пронизывающий взгляд.
— Мы должны были встретиться во дворце Ламбет, но у его высокопреосвященства сегодня появились другие заботы.
— Надеюсь, это не связано с какими-нибудь плохими известиями, милорд? — осведомился я.
— По крайней мере, не с придворными, которые были арестованы. Их отпускают. Но Боннер продолжает сжимать тиски вокруг радикалистов. Нынче утром люди епископа и лондонские констебли схватили восемь человек за хранение запрещенных книг, троих печатников и целую кучу лицедеев, принимавших участие в незаконных постановках. Иисусе Христе, благодаря Боннеру у констеблей нет ни минуты покоя! Архиепископ пытается выяснить, можно ли как-то связать с ним кого-нибудь из этих арестованных.
— А такая опасность существует? — спросил Томас Сеймур.
— Он считает, что нет. Король всегда любил его, — негромко сказал Харснет.
— Король и Анну Болейн любил, — с горечью вымолвил Томас Сеймур. — А еще Кромвеля и Вулси. И тем не менее отправил всех их на плаху. По-настоящему он никогда никому не доверял и не будет!
— Тише, Томас! — яростно одернул брата лорд Хартфорд. — Все не так плохо!
Он посмотрел на Харснета, а затем на меня.
— Но все станет гораздо хуже, если наружу выплывет правда о происходящем: архиепископ ведет тайную охоту на сумасшедшего, убивающего бывших радикалистов якобы потому, что так повелевает ему Книга Откровения. И чем дольше будет продолжаться эта охота, тем труднее ее будет скрывать. Неужели вы так и не узнали ничего нового, Грегори? — спросил он Харснета.