Седьмая чаша
Шрифт:
Я подбежал к Бараку, отвел его руки от лица, дрожа от страха при мысли о том, что я могу увидеть. Однако ничего ужасного я не увидел. Его глаза были красными и слезились, но никаких повреждений или ожогов не было. Зато я сразу унюхал острый запах лимона.
— Проклятье! Мои глаза! — простонал Барак.
— Я принесу с кухни воды. Не волнуйся, с тобой ничего не случится. Думаю, это всего лишь лимонный сок.
Я вернулся с кружкой воды и чистой тряпкой. Брызнув водой в глаза
— Поморгай, недотепа!
Через пару минут зрение Барака пришло в норму, хотя глаза и оставались красными. Проморгавшись и отругавшись, он сказал:
— С какого нечистого Гаю понадобилось ставить опыты с лимонным соком? Лимоны стоят больших денег.
— Наверное, придумывал какое-нибудь новое снадобье, — предположил я.
— Крысенок, наверное, уже сбежал за тридевять земель.
— Да, и, я думаю, нам лучше остаться здесь и дождаться возвращения Гая.
Я горько вздохнул, поскольку не ждал от этого события ничего хорошего.
Гай пришел через час и изумился, увидев нас в своей лавке, тем более что Барак все еще тер глаза тряпкой.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
Я рассказал ему о произошедшем, умолчав, однако, относительно угроз Пирса в его адрес. У Гая словно землю из-под ног выбили. Он рухнул на стул и несколько минут сидел с опустошенным видом, глядя в никуда. Когда он поднялся, мне показалось, что он постарел лет на десять.
— Позвольте мне взглянуть на ваши глаза, Барак, — устало проговорил он и, поднеся свечу к глазам Барака, осмотрел их. — Вы промыли глаза. Это хорошо. Я тут как раз пытался сделать новые припарки на основе лимонного сока…
Гай повернулся ко мне, и лицо его исказила гримаса гнева.
— Вы сначала должны были поговорить со мной! — проговорил он дрожащим от злости голосом. — А не действовать за моей спиной!
— Я счел необходимым самостоятельно надавить на Пирса, прижать его к стене.
— Опасался, что я тебе помешаю?
Я промолчал. Мне было нечего ответить.
— Я только что проведывал Билкнэпа, — сказал Гай. — Ему лучше, вот только он замучил слуг миссис Эллиард жалобами на то, что они недостаточно часто опорожняют его ночной горшок. Я взял этого несносного человека в качестве своего пациента только потому, что ты попросил меня об этом. И по этой же причине я ввязался в эту вашу сумасшедшую гонку за убийцей. И вот чем ты платишь! А ведь я так верил тебе, Мэтью!
— Мне не показалось, что ты способен трезво оценивать Пирса. А дело было срочным. К тому же он действительно оказался вором.
— А теперь он пропал!
— Мне очень жаль. Что еще я могу сказать!
— Ничего!
Гай сидел,
— Случилось новое убийство.
Я рассказал про Локли и про записку с адресом Годдарда.
Гай поднял на меня глаза.
— От меня что-нибудь нужно?
— Нет.
— В таком случае желаю вам удачи в Хартфордшире.
Гай посмотрел на меня ледяным, почти ненавидящим взглядом.
— Если Пирс попадется, я не позволю, чтоб его привлекли к ответственности. Я не допущу, чтобы восемнадцатилетнего парня повесили за кражу каких-то грошей, как то предписано законом.
Он схватил со стола кожаный кошель, который я вытащил из-под матраца Пирса, и сунул его в карман.
— Вот! Никаких улик! Я хочу, чтобы ты ушел, Мэтью. Надеюсь, ты найдешь Годдарда.
Глядя на Гая, я понял, что больше он в этом деле не участвует.
— Гай…
Он воздел руку.
— Нет, не надо! Уходи, пожалуйста! У меня назначен визит. Я должен навестить Адама Кайта в Бедламе.
Я перехватил тревожный взгляд, брошенный Гаем на Барака, и понял: он беспокоится, не рассказал ли я своему помощнику о его неурядицах с подмастерьем.
— Мне не хотелось… — начал я.
— Уходи, Мэтью. Пожалуйста.
Холод и злость, которыми был наполнен его голос, пронизали меня насквозь.
Мы с Бараком вышли из лавки, а когда отвязывали лошадей, Барак спросил:
— И о чем же вы мне не рассказали?
— Да так, это касается только Гая.
Дальше мы ехали в молчании. Я едва не стонал от мучительной боли, которую доставляла мне мысль о том, что я, возможно, разрушил нашу многолетнюю дружбу.
Глава 38
Людей на улицах было видимо-невидимо. На мостовые вышли, казалось, все лондонские констебли, которые несли дежурство совместно с людьми епископа Боннера. Прохожие поглядывали на них либо с испугом, либо с враждебностью. Я невольно подумал о тех, кто уже был арестован, и об опасности, грозившей Кранмеру. Я размышлял о том, чем в эти дни занимаются затаившиеся праведники. Может, дожидаются, когда уляжется буря, надеясь на наступление новых времен? Безусловно, в результате последней волны гонений они окончательно сочтут себя мучениками. Мне подумалось, что Харснет, являясь королевским чиновником и при этом радикалистом, и сам находится в постоянной опасности. Достаточно ли ему будет заступничества со стороны Кранмера и лорда Хартфорда, чтобы защитить себя от преследований?