Седьмая луна
Шрифт:
– В таком случае советую не спешить, – сказал Клайв. – А то ты тоже станешь реалисткой.
– Думаю, Эдвине уже достаточно, – вмешалась Фрэнсин, глядя на девушку. – Я пойду приготовлю что-нибудь.
– Прекрасно, а я займусь лобстерами.
Они ушли на кухню и занялись приготовлением обеда. Вскоре квартира наполнилась необыкновенно аппетитными запахами.
– Как вкусно пахнет, – заметила Эдвина, накрывая стол скатертью. – Вы любите китайскую кухню? – повернулась она к Клайву.
– Обожаю, – равнодушно ответил тот.
Они
– Твой муж тоже пользовался палочками? – спросил он.
– Иногда, – ответила она. – Если я просила его об этом. Правда, у него плохо получалось, да и вообще китайскую кухню он не очень-то любил.
– Глупый человек. – Он снисходительно хмыкнул. – Ты прекрасно готовишь.
После ужина Клайв, как и обещал, почитал Рут книжку, а когда она ушла спать, помог Эдвине вымыть посуду. Укладывая дочь, Фрэнсин с замиранием сердца прислушивалась к доносившемуся из кухни веселому смеху. Впервые после смерти отца Эдвина смеялась так громко и беззаботно. Вернувшись в гостиную, Фрэнсин обнаружила, что они сидят на полу и увлеченно рассматривают оставленные капитаном Эдмондсоном пластинки.
– Мы собираемся потанцевать, – радостно объявила девушка, повернув к ней раскрасневшееся и оттого похорошевшее лицо. – Хотите выбрать себе что-нибудь?
К счастью, покойный капитан был большим любителем танцевальной музыки, и в его коллекции они обнаружили немало приятных мелодий. Правда, Эдвина умела танцевать только вальс, и Клайв решил обучить ее другим танцам. Первым из них стал старомодный фокстрот. Фрэнсин чуть было не расплакалась, глядя на них, Ей припомнилось то недавнее мирное время, когда она с мужем вот так же беззаботно танцевала и в ту пору даже представить себе не могла, что все это закончится столь трагически.
– А теперь ваша очередь, – громогласно объявила Эдвина, – А я поищу еще что-нибудь интересное.
Фрэнсин не хотелось танцевать, но она не могла отказать человеку, который так много сделал для них всех. Клайв был превосходным партнером, вел ее уверенно и нежно прижимал к себе.
– Знаешь, что я тебе скажу? – прошептал он ей на ухо так, чтобы не слышала Эдвина. – Настало время для решительных действий. Японцы усиливают натиск и скоро могут ворваться в город. Наши суда пока еще уходят отсюда каждую неделю, но уже просочились слухи, что японцы начинают топить их при помощи мощных торпед. Ты понимаешь, что с каждым днем уехать отсюда будет все сложнее и сложнее?
– Понимаю, – кивнула она, не поднимая на него глаз.
– Надеюсь, ты также понимаешь и то, что твой
– Нет, я даже думать об этом не хочу, – поджала губы Фрэнсин.
– Ну и зря, – недовольно проворчал он. – Если хочешь знать, дорогая, вся Малайя уже находится в руках японцев. Если он жив, то наверняка находится в лагере для военнопленных, откуда никто живым еще не вышел. Но даже если представить самый лучший вариант, ты в любом случае увидишь своего мужа только после окончания войны, не раньше.
– Я все равно буду ждать его, – упрямо заявила она.
Клайв помрачнел и пристально посмотрел на нее:
– И еще одно. Если вы не уедете отсюда в ближайшее время, то потом будет поздно, и вы окажетесь в руках японцев. Надеюсь, не надо объяснять, как японцы поступают с презренными предателями европейско-китайского происхождения?
– Прекрати, – взмолилась Фрэнсин, чувствуя, что ноги ее подкашиваются от страха.
– Ладно, – неохотно согласился он. – Мое дело – объяснить суть происходящего и предупредить о возможных последствиях. – Он посмотрел на Эдвину, которая опьянела до такой степени, что уснула прямо в кресле, поджав под себя ноги. – Наша малышка, похоже, слишком много выпила.
– Да уж, не без твоей помощи, – едко заметила Фрэнсин.
– Если хочешь, я могу отнести ее в кровать.
Фрэнсин устало опустилась в кресло, пока Клайв возился с Эдвиной.
– Завтра начнутся муссонные дожди, – сказал он, вернувшись к ней.
– Откуда ты знаешь?
– Я это чувствую. – Он налил в бокалы шампанское.
– Спасибо за сегодняшний вечер, Клайв, – тихо произнесла Фрэнсин, пригубив вино.
– Не стоит благодарности, – улыбнулся он и кивнул на пластинки. – Еще потанцуем?
– Ну, если ты хочешь… – неуверенно начала она, неохотно поднимаясь с кресла.
Они закружились в медленном танце.
– Почему тебя назвали таким редким именем? – неожиданно спросил Клайв.
– А что, оно тебе не нравится?
– Нет, отчего же, прекрасное имя. И к тому же очень тебе идет. В нем есть что-то загадочное, таинственное.
– Его выбрала моя мама. В честь Франции, которую она обожала. А мою двоюродную сестру назвали Сидни, в честь австралийского города. Есть еще Фрэнк, которого назвали в честь американского города Сан-Франциско.
Он улыбнулся.
– Правда? А Рут? Ее ты тоже назвала в честь какого-то города или страны?
– Нет, ее назвал Эйб в честь своей матери.
– А кто был твой отец? Англичанин, насколько я могу судить?
– Да, он был выходцем из Уэльса. – Шампанское развязало ей язык, и она поймала себя на мысли, что слишком разоткровенничалась, – Кстати сказать, моя мать называла его своим мужем, но на самом деле он таковым не был. Правда, он часто повторял, что непременно женится на ней, но, как только закончился его контракт, он бросил нас и уехал домой. С тех пор я его больше не видела.