Седьмое чувство. Дилогия
Шрифт:
– Неужели я настолько плохо выгляжу?
– Клемент на мгновение закрыл глаза.
– Да, не очень хорошо, - согласилась Мирра.
Она вскочила и направилась к Каштану, который все это время невозмутимо стоял неподалеку и щипал какую-то травку. Поравнявшись с телом одного из бандитов, девочка резко остановилась.
– Ты убил его?
– спросила она пораженная.
– Да. Боюсь, что это так, - ответил Клемент.
– Я подорвал твое доверие? Позор. Выходит, что я такой же, как и остальные, а ряса для меня - это всего лишь
Не сводя глаз с убитого, девочка сделал несколько шагов, но тут же натолкнулась на второго обидчика. Она испугано посмотрела на нож, торчащий из его горла, на свежую кровь и стеклянные глаза покойного, но теперь он был мертв, и не смог больше никому навредить. Переведя дух, она справилась со своим страхом и спокойно переступила через его труп.
Мирра отмахнулась от мешавшего Каштана, который норовил уткнуться ей в плечо, и достала сумку. В одном из ее отделений были разные лечебные порошки и бутылочка с бальзамом.
– Держи, - Мирра протянула ему свою нелегкую ношу, но, видя, что каждое движение для него сопровождается новой болью, открыла ее сама.
– Что тебе дать?
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Монах сел, осторожно опершись спиной на ствол дерева.
– Ты больше не будешь доверять мне как раньше?
– Понимаешь, я испугалась, что ты его только оглушил, и он еще может очнуться. Но я не стала о тебе хуже думать.
– Спасибо. Твое мнение для меня очень важно. Слово ребенка - капля правды в море лжи. Я убил этих людей и с этим ничего не поделаешь. Если бы мне представился шанс, я бы убил их снова, но не дал им над тобой издеваться.
– Клемент принялся стягивать с себя рясу.
– Не время заниматься рассуждениями. Надо лечиться.
– Чем я могу тебе помочь?
– Найди какой-нибудь кусочек чего-нибудь тряпичного и смочи бальзамом. Посмотри на меня, - он приподнял лицо девочки, коснувшись ее подбородка.
– Ты точно в порядке?
Мирра утвердительно закивала. Она отделалась разорванным воротом, несколькими синяками и разбитым коленом. Ее ушибы не шли ни в какое сравнение с теми побоями, что получил Клемент.
Монах, шипя от боли, снял рубашку, и остался в одних холщовых брюках. Оба его бока и спина были покрыты красными, уже успевшими опухнуть, ссадинами и кровоподтеками. Девочка, увидев во что превратилось его тело, охнула и едва не выронила бутылку с лекарством.
– Сейчас должно быть холодно, но я совсем не чувствую этого. Моя кожа и внутренности горят как в огне, - с виноватым видом сказал он ей.
– Но главное, что кости целы. Давай сюда бальзам.
Он принялся методично протирать им все свои ушибы и ссадины. Сначала руки, от кистей до плеч, потом ребра. Тут он вспомнил о колене девочки и занялся им.
– Ай!
– воскликнула Мирра.
– Жжет!
– А ты как думала?
– проворчал монах.
– Потерпи, это будет недолго.
– Тебе хватит бальзама для всей спины? Он уже на самом донышке.
– Значит,
– с тоской спросил Клемент.
– Я намажу тебя сама, - предложила, кивая, Мирра.
– Ты ведь не дотянешься.
– Садистка, - беззлобно сказал монах, закусывая губу.
Бальзам медленно растекался и впитывался в кожу, которую он обжигал просто немыслимо, и если бы не его несомненная польза, Клемент бы не решился им воспользоваться. Нужно иметь немало мужества, чтобы заниматься лечением, применяя подобные лекарства. Когда спина монаха превратилась в раскаленную жаровню, он посыпал наиболее пораженные участки порошком, в который входили измельченные стебли пяти диких трав.
Служба у Перроу не прошла зря. Уезжая от него, они увозили внушительный запас лекарств, на все случаи жизни. Лекарь не поскупился и снабдил их порошками наилучшего качества.
– Слишком много всего… И порошка и бальзама, - сказал мужчина, - доза превышает допустимую, но я выдержу.
Клемент лег на одеяло, которое расстелила для него Мирра, и попытался расслабиться. Это было необходимо, если он хотел, чтобы лекарство действовало эффективнее. Так как сегодня он еще собирается садиться на лошадь, то это в его же интересах.
Монах закрыл глаза и выровнял дыхание, стараясь дышать неглубоко, но часто. Девочка замерла подле него, прислушиваясь к звукам леса.
Ветер, оборвавший с деревьев листья, уже успокоился, и в лесу стояла относительная тишина. Только где-то вдалеке затрещала сорока.
Уже смеркалось, а они все еще никак не могли выбраться из леса. Надежда на то, что они успеют заночевать в таверне, развеялась как дым. Клемент не мог ехать быстрее. Только он знал, каких усилий ему стоит держаться в седле. Мирра то и дело бросала обеспокоенные взгляды в его сторону, но помочь ничем не могла. Наконец Клемент остановил коня и сказал:
– Бесполезно. Мы опоздали. Дальше продолжать езду нет смысла.
– Будем ночевать под деревом?
– Да, придется. Надеюсь, что здесь больше нет любителей чужого добра, потому что боец сейчас из меня неважный. Я тебя не пугаю, но всякое может случиться. Возьми мой нож, только обращайся с ним осторожно - он очень острый, и держи его под рукой. Если что не так - беги что есть духу в лес. Прямо в чащу, где тебя не найдут.
– А как же ты?
– Что-нибудь придумаю, - отмахнулся Клемент.
– Зачем им бедный монах? Тем более в таком виде…
– Мы будем разводить костер?
– Мирра поежилась под порывом холодного ветра.
– Нет, не хочу привлекать к нам внимания. Эта ночь будет не самой комфортной, но обещаю: как только мы доберемся до таверны, то остановимся в ней на целый день, если захочешь.
– Он неловко слез с коня и поморщился.
– Конечно, остановимся, - согласилась девочка.
– Тебе ведь нужен отдых.
– А тебе разве нет?
– Я очень выносливая, - с гордостью сообщила она.