Седьмой урок

Сказбуш Николай Иосифович

— Понял, если доверяете, — поспешно продолжал Егорий Крейда. — Что имею заявить? Я так считаю, зачем мне лишнее на себя брать? Я свое отбыл. Все чисто. У меня сейчас совершенно другая жизнь.

— Сколько имели судимостей? Две или более?

— Хватит с меня двух. Вот так! — Крейда поднял руку над головой.

— Значит, две?

— Рецидив подгоняете, товарищ следователь? А вы не подгоняйте. Одно на одно не приходится. Вы меня послушайте, что я вам сейчас говорю. Точно указываю: имею характеристики и поощрения.

Намереваюсь, как наилучше. И не желаю принимать чужих пятен.

— Ближе к делу, Крейда! Вы чем-то взволнованы?

— Именно взволнован. Каждый взволновался бы на моем месте. Эта девица, про которую вы знаете, вполне была чистая гражданка. Ни в чем замешана не была. Это я точно говорю. Познакомился случайно. Гулял с ней, ни во что не путал. Я еще тогда завязать хотел. Годы идут, товарищ следователь. А куда идут? Что мы хорошего видим? Сами знаете. Думал, вернусь, может, что получится. У меня и в мыслях не было ее запутывать.

— Ну, и как в дальнейшем, потом, когда вернулись?

— Сейчас обо всем доложу. Я в данный момент на хорошем счету, товарищ следователь. Точно говорю. И могу еще выше пойти. Короче сказать, интересы мои переменились. И у нее не оставалось уже прежнего интереса ко мне.

— Ближе к делу, — торопил Саранцев.

— Понял. Перехожу, — засуетился Егорий, — должен был зайти к этой девице в тот самый день.

— Должен был или заходил? — подался вперед Саранцев.

— Не заходил я! — вскинулся Егорий. — Не заходил! — лицо его побагровело, а потом кровь схлынула, он судорожно задвигал губами, как будто пережевывал трудный кусок, — собирался зайти, однако не зашел. Честно говорю — собирался. И дружку своему бывшему так сказал: зайду, мол, к одной модерной девице в тридцать третьем номере. Не отрицаю, было говорено. Но не зашел.

— Погодите, — придвинулся к нему Саранцев, — уточним для порядка имя и отчество дружка.

— Сережка. Сергей Сергеев. Студент одного института, не знаю в точности — которого, не интересовался. Мы с ним на одной квартире проживали.

— Вот как, на одной квартире Значит — Сергеев? И сказали ему…

— Да, сказал: зайду, мол, проведаю девицу Я познакомить их намеревался, предполагал, что подойдут друг другу.

— Еще уточним — давно с Сергеевым приятельствуете?

— Давно, до судимости.

— У тебя все судимостями измеряется, Крейда!

— Куда денешься, гражданин следователь, из песни слов не выкинешь.

— Хороша у тебя песня!

— Какая есть, гражданин следователь. И то сказать — была б хороша, не стал бы менять!

— Дальше! — перебил его Саранцев. — Намеревались пойти и не пошли. Где же вы были в этот день и в этот час?

— Сейчас все точно, — собирался с мыслями Егорий Крейда, — я собственно, что хотел сообщить? Главное сообщить хотел: видел я этого, который был у нее, с которым сошлась до моего возвращения.

—

Который — который! Путаешь, Крейда!

— Я не путаю, гражданин следователь, я точно говорю. Видел его с нею. И разговор слыхал. Такой разговор, если б раньше на меня, я б его… Однако в настоящее время не счел возможным вмешиваться. Последний он человек, гражданин следователь!

— Не пойму, Крейда. Начали излагать одно, теперь другое?

— Вы спрашивали, я отвечал. А я за этим другим и пришел. Мне девку жаль, гражданин следователь, это я вполне честно говорю. Девка подходящая, никому не мешала.

— Точней, Егорий Крейда! Точнее! Назовите имя этого человека, фамилию. Кто, где проживает, где работает?

— Если б я знал, гражданин следователь. Знаю, что запутал он ее. Только всего и знаю.

Саранцев недоверчиво покосился на Егория:

— Не пойму тебя, Крейда. Не пойму, чего добиваешься?

— А я сказал — не желаю чужие пятна на себя брать. Кто сотворил, нехай тот и отвечает.

— Ладно, давай по порядку, давай сперва о себе: давай час и место пребывания в тот день!

— Часа не могу знать. Не могу знать часа. Не могу знать, когда это произошло!

— Допустим, — досадливо повел плечом Саранцев, — а где был весь тот день? Ну, начнем с предшествовавшего вечера?

— Перед тем, то есть, как вы указываете, вечером. Да, собственно, это не имеет значения. Ее утром видели.

— Хорошо, начнем с утра. Где утром был и в последующие часы?

— А где мне быть? На работе.

— На работе?

— На работе.

— Припомни хорошенько.

— Что ж тут помнить. Даже очень хорошо помню.

— И полностью отвечаешь за свои слова?

— А как же иначе? Дело не сложное. Вы спросили — я ответил.

— Значит, с полной определенностью утверждаешь, что в тот день был на работе?

— Совершенно определенно. Все видели. И не знаю, что вы имеете ко мне, гражданин следователь.

— Сейчас поясню: упустил маленькую подробность, Крейда! Пустячную деталь.

— Какую подробность? — тяжело перевел дух Крейда.

— А такую — охотно подскажу. Насколько мне известно, «Металлмашпром» перешел на пятидневку, и у них был выходной. Возможно, я ошибаюсь?

— А я и не говорил, что был в мастерских; я сказал — на работе.

— Какая ж такая работенка попалась в выходной день?

— Подвернулось предложение, верней вызов. Проще сказать, просьба по старой памяти.

— Какое ж предложение?

— Известно какое — по сейфам. По несгораемой кассе.

— Ну и как? Не сгорела? Касса, касса спрашиваю, не сгорела?

— Что вы, товарищ следователь, полный порядок. И благодарность от начальника отделения.

— От кого?

— От товарища начальника третьего подрайона милиции. Они меня по старому знакомству пригласили.