Седой Кавказ
Шрифт:
– По-л-л-а-а-а-а! – крикнул в надежде он.
Она не обернулась, только уже открывая ворота, мельком бросила взгляд, плотно со скрипом прикрыла ворота, скрежетом вчерашних ставень простонал железный засов.
– Полла! Полла! – крикнул он в отчаянии.
За воротами зарычала собака. Арзо кинулся на забор, заглянул во двор, совсем рядом, плотно прижавшись спиной к воротам, задрав вверх голову, стояла Полла. Ее ноги и платье до пояса в грязи, мокрые. Косы расплелись, пряди безвольно свисли, а сама она мелко дрожит, рыдает.
– Полла! – умоляюще прошептал Арзо.
Она даже не обернулась, спотыкаясь
Еще несколько дней провела Полла в Ники-Хита. Как ни пытался Арзо, она на контакт с ним не шла. По просьбе сына Кемса и Деши попеременно уговаривали Поллу выйти на свидание, однако она категорически противилась, объясняя, что занята ремонтом дома.
Как-то сестра Деши прибежала в контору колхоза и сообщила Арзо, что Полла красит ворота со стороны улицы. Помчался Самбиев в село, всю дорогу сердце колотилось в бешеном ритме.
Крадучись, он приблизился к дому Байтемировых.
– Здравствуй, Полла! – тихо молящим голосом сказал он.
– Здравствуй, – обернулась она к нему, несколько секунд со странным выражением смотрела ему в лицо, потом быстро взяла баночку с краской и, не говоря больше ни слова, удалилась спешно во двор.
В середине августа Байтемирова Полла уехала в Краснодар. Издалека Арзо видел, как она со стареньким, обшарпанным чемоданом рано утром села в рейсовый автобус. Медленно покачиваясь в рытвинах сельской дороги, транспорт увозил ее вдаль. Полла сидела у окна, с жадностью вглядываясь в родной пейзаж, когда автобус поравнялся с Арзо, их взгляды встретились. Сколько вопрошающего осуждения увидел Арзо на лице любимой девушки?! И надо же было такому случиться: именно в этот момент колесо влетело в колдобину, голова Поллы ударилась о стекло, гримасой боли сморщилось ее лицо, она закрыла ладонью глаза, отвернулась.
Унылой походкой направлялся Арзо на работу, в кабинете застал мать Поллы за уборкой.
– Моя дочь не от мира сего, – ответила почему-то уборщица на приветствие экономиста, отвела взгляд и виновато удалилась.
Самбиев взял вчетверо сложенный листок из школьной тетрадки. Крупным красивым почерком три строки по одному слову. Первая – «Арзо» с восклицательным знаком; вторая – «Баркалла»* с жирной точкой; и третья – «Полла» без знаков препинания. Арзо разорвал листок, со злобой кинул в корзину, и в это время в селекторе голос секретаря-референта.
– Самбиев? Вас вызывает председатель.
Докуев с учтивостью встал навстречу Арзо, крепко пожал руку.
– Что-то долго вы думаете? – слащавая улыбка не сходила с холеного лица Албаста.
– В принципе все согласны, только вот ждем, когда приедет Лорса.
– Долго он едет! – покачал головой Докуев. – Может, я за ним машину пошлю?
– Да нет, – оправдывался экономист, – ему не с кем было отару оставить… а сейчас, говорят, он нашел сменщика, не сегодня-завтра приедет.
– Ну, хорошо, – не приглашал сесть председатель. – с моей стороны все готово… Может, чаю попьешь? – признак окончания беседы.
– Нет-нет, спасибо, –
В тот же день, к вечеру, Арзо с работы возвращался домой пешком. Его обогнали синие «Жигули», остановились, обдавая густой пылью. Нагло улыбающийся инспектор ОБХСС Майрбеков встал на его пути.
– Ты что это не явился в милицию? – перегаром дыхнул он.
– Некогда было, – с заметным испугом в голосе ответил Арзо.
– Чтобы завтра, в девять утра, был в моем кабинете, – приказал милиционер, сел в машину и, вновь дымя и пыля, умчался.
Самбиев устный приказ не выполнил, и тогда ему местный участковый вручил официальную повестку и попросил расписаться в журнале.
Не на шутку испугался Арзо, побежал с повесткой к председателю, как брату жены Майрбекова.
– Видимо, что-то обнаружили, – с участием говорил Докуев. – Повестку оставь у меня. Пока никуда не ходи, я поговорю с ним. Лорса еще не приехал? Ну, хорошо, иди… А это я проконтролирую.
Пару дней спустя, в воскресенье, возвращался Арзо с ирзо по руслу реки. День стоял теплый, солнечный. Дорога с горы легкая, озорная, дышится легко, свободно. Густой буковый лес охвачен пением молоденьких птенцов, весело журчит на перекатах река. А воздух пьянящий, наполнен ароматом переспевших диких плодов, ягод. У подножия горы величавый лес плавно сменяется подлеском, и до неприятности осязаемо близкое присутствие человека: повеяло дымом и жареным шашлыком.
Арзо обогнул густой кустарник, неожиданно пригнулся: прямо перед ним, в тени боярышника и мушмулы – две машины, одна инспектора Майрбекова. Опасаясь встречи, он ретиво, вброд перешел речку и уже обходил место пикника, как услышал барский окрик:
– Самбиев!
Арзо встрепенулся, молча спустился из лесной чащи в пойму, встал на солнцепеке, между ним и Майрбековым бурлила река.
– Иди сюда, – вновь приказной тон.
Арзо повиновался. Преодолевая холодный поток, спотыкаясь о подводные камни, он бросал ненавистный взгляд в сторону инспектора. Майрбеков, как и еще три его коллеги, сидящие в тенечке у костра, был в одних трусах. В этом обличье его оспяное лицо было куда более зрелищным, чем обвислый большой живот, тонкие руки и ноги.
– Ты почему не явился по повестке? – на берегу встретил Самбиева Майрбеков.
– Мне Докуев сказал…
– Что значит Докуев? – перебил его инспектор. – Для тебя что, закон и власть не существуют? Или ты самый умный?
– Арби, хватит шуметь! – крикнул кто-то из-под дерева, видимо, старший по чину. – Пусть лучше сбегает в село, соль принесет.
Майрбеков обернулся на коллег, угрожающая маска исчезла с его лица.
– Ладно. Сейчас сбегай в село, принеси соль. Да побыстрее… А после поговорим.
Первая, еще трезвая, мысль Арзо – уйти, а соли они не дождутся. Однако огонь в груди в мгновение опалил разум.
– Ты урод, – в презрении выдвинулась нижняя челюсть Самбиева. – На моей земле сидишь, местность поганишь и еще будешь мне приказывать?!
– Что ты сказал? – вылезли из орбит глаза инспектора, кинулся он к охамевшему колхознику, схватил его за ворот рубахи.
На голову высокий Самбиев, довольно легко отстранился от захвата, в свою очередь, с силой толкнул нападающего. Майрбеков отлетел, сжал кулаки, злобой налились его глаза.