Секира и меч
Шрифт:
Волк сказал:
— Это она вчера верно заметила: мы нашли Марию на дороге — на дороге и потеряли.
Глеб вздрогнул, поглядел на Волка с обидой:
— Ты ошибаешься! Мы не потеряли ее. Мы сюда еще вернемся…
— Вернемся, конечно, — поддержал Щелкун, — если останемся живы. Слышали, что болгары говорят? Смутные настали времена…
Они сели на коней и быстро поскакали на юг.
Глава 6
В городе Преславе побратимы
Совсем не такими представлял себе Глеб крестоносцев. Он увидел, что массы их не вполне даже походят на войско, а скорее напоминают переселенцев или беженцев или кочевую половецкую орду. Эти люди, вооруженные чем попало, а многие вообще не вооруженные, обыкновенные крестьяне, городские мастеровые — обнищавший люд, — с женами и детьми, со стариками, с домашними животными, на телегах, в крытых кибитках, а то и просто пешком, во множестве двигались по дорогам. Редкие из мужчин могли без оговорок сойти за воинов. Исхудавшие, измученные долгой дорогой, опаленные жарким солнцем, эти люди являли собой зрелище унылое.
Во всяком случае, так сначала показалось побратимам.
У многих из этих людей, действительно, были нашиты на одеждах тряпичные, некогда красные, а ныне выцветшие до бледно-розового кресты.
Тут и там среди толп крестоносцев встречались странствующие монахи в черно-серых длинных сутанах, подпоясанные грубыми веревками и стриженные под кружок. Ехали всадники на крупных конях. Пешие воины толкали перед собой тележки с каким-то добром, с доспехами. И опять — кибитки с женщинами и детьми, со старой утварью.
Те крестоносцы, каких увидел в этот день Глеб, вовсе не были похожи на крестоносцев, о коих поведали ему не так давно болгары, — на крестоносцев, устраивающих грабежи и попойки и дикие оргии, — словом, на разбойников. Это скорее были крестоносцы-мученики. И Глеб уже почти укрепился в этом своем мнении, как вдруг услышал где-то впереди, через улицу шум и крики. Они не вышли еще из Преслава.
Толпы крестоносцев хлынули на шум. Толпы эти увлекли за собой и Глеба с побратимами.
Оказалось, на преславском рынке кто-то из пришлых затеял драку. Будто бы местные торговцы обидели кого-то из крестоносцев. Другие воины креста за своего вступились. И сразу на рынке возникла грандиозная свалка… Позже Глеб узнал, что в каждом городе, на каждом рынке крестоносцы устраивали такую свалку. И под шумок грабили торговцев. Размахивая кулаками, рвали зубами хлеб, выбивали донышки винных бочек… Значительная часть крестоносцев кормилась от таких свалок, ибо не могли заставить себя попрошайничать, — им проще было отобрать.
Побитые торговцы, побросав свои товары, бежали с рынка. Крестоносцы забирали все,
Все новые толпы крестоносцев прибывали в Преслав — входили в северные ворота. Через южные ворота выходили и шли по дороге на Адрианополь. И так продолжалось уже несколько недель.
Глеб и побратимы, оказавшись в толпе крестоносцев, ничем не выделялись из них. Одежда их так же поизносилась, лица от воздействия солнца и ветра были так же темны.
Щелкун, глядя на чьих-то детей в повозке, грязных и голодных, воскликнул:
— Несчастные! Что их ждет впереди!
— Их родители ищут лучшей доли, — предположил Волк. — Что еще может подвигнуть людей в дорогу?
— А мы куда идем?
— И мы ищем лучшей доли, — отвечал Волк.
А Глеб сказал:
— Вот и Марию мы оставили на дороге. И теперь нас ничто не держит. Мы — как листья на ветру. Почему бы не посмотреть на Святую землю?
Щелкун оглянулся назад:
— Много б я дал, чтобы хоть на денек вернуться в свой лес.
Он смотрел на север с таким лицом, будто вот-вот должен был увидеть родину. Но этого чуда не произошло, и Щелкун вздохнул.
Волк спрятал глаза, вмиг ставшие тоскливыми:
— И я б много дал, только чтоб на родину свою никогда не возвращаться.
Щелкун покосился на него:
— Крепко обидели тебя, побратим.
— Я загрыз обидчика, — кивнул Волк. — А тот в наших местах был большой человек. Боярин.
— И что?
Волк жадно глядел на юг:
— В Святую землю хочу. Прав Глеб, что ведет нас туда. Быть может, душа моя там обретет отдохновение. Болит душа.
— А я в свой лес хочу. Моя душа там осталась.
Волк незло усмехнулся, клацнул зубами:
— Мышей захотелось?
Щелкун не обиделся:
— Я зверей люблю. А они — меня. Я когда в своем лесу сижу, себя Богом ощущаю — Велесом. Звери ко мне за помощью приходят. У них такие глаза! По ним все понять можно — даже, что думает зверь.
— Вернешься еще в свой лес, — уверенно сказал Волк. — На мир поглядишь и вернешься. Прав Глеб, что ведет нас. В дороге прозреем.
Глеб думал о Марии, ему жаль было оставлять девочку. Никому не суждено знать, что ждет его впереди. И не было у Глеба уверенности, что он в эти места еще вернется, хотя настоятельнице обещал и себе на собственном сердце клялся, что Марию из монастыря заберет. Но кто знает!..