Секонд хенд
Шрифт:
– В мире нет запаха лучше, чем дыхание щенка, - сказал я Нику.
– Совершенно верно.
– Он рассмеялся.
– Это лечит то, что тебя беспокоит.
Я потратил столько времени, помогая Нику, что не выполнил и половины своей обычной работы.
– Ты хочешь, чтобы я задержался?
– Тебе решать. Оставайся, если хочешь, но там нет ничего такого, что не могло бы подождать до следующего дня.
Да, на следующий день работы было бы немного больше, но оно того стоило. Работа с ним в смотровой подняла мне настроение. Я был в хорошем настроении до тех пор, пока не подъехал к своему дому. Билла нигде не было видно, но напротив его дома, там, где днем
– Сукин сын, - пробормотал я.
– Ему тоже понадобилось купить цветы.
Я был счастлив, что Брук болела второй день подряд. Я знал, что с моей стороны было немного по-садистски радоваться тому, что у нее грипп, но я был в восторге от того, что второй день буду помогать с животными. Я спешил закончить свою другую работу в перерывах между тем, как Ник нуждался во мне. Это было утомительно, но того стоило. Я был очень разочарован, когда Брук появилась на работе в среду, и мне пришлось снова отвечать на телефонные звонки и перекладывать бумаги.
Лужайка Билла выглядела лучше, чем когда-либо, и это меня несказанно раздражало. Я оглядел остальные дома на моей улице. Я не был уверен, выглядели ли они как-то иначе, чем на прошлой неделе, или нет, и, конечно, в нашем районе было еще два квартала домов, которые я не мог видеть со своего двора.
В четверг я зашел на сайт конкурса на самый привлекательный газон. Дома по соседству были оценены от одного до десяти, десять - как идеальные, а один - как сгоревшие диваны и ржавые машины на шлакоблоках во дворе. Десятки еще ни у кого не было, вероятно, чтобы дать всем стимул. На самом деле, самым высоким рейтингом во всем районе была восьмерка, где-то в соседнем квартале. Было несколько семерок. Билл был одним из них.
У меня была шестерка.
У меня еще было достаточно времени, чтобы выиграть. Но где мне взять деньги?
Я ПРОВЕЛ оставшуюся часть недели, беспокоясь о своих счетах. С кредитными картами, студенческими ссудами, арендной платой и коммунальными услугами у меня были проблемы. Я мог оплатить все, но у меня оставалось очень мало на самое необходимое. Мои мысли постоянно возвращались к конкурсу. Пятьсот долларов были бы кстати, но, чтобы опередить Билла, мне нужно было вложить те небольшие деньги, что у меня оставались, в цветы. Стоило ли это того? Я был не уверен.
Однажды вечером я забрел в свою кладовую в поисках ужина. Выключатель барахлил, и мне потребовалось несколько попыток, чтобы включить свет. Возня с ним напомнила мне о том, что Стейси никогда не удавалось довести дело до таинственной промежуточной точки, когда должен включиться свет, и что мне всегда приходилось делать это за нее. Это, вероятно, было одним из немногих реальных преимуществ, которые я привнес в наши отношения.
В доме Ларри, вероятно, была отличная проводка и простые выключатели. Я был в этом уверен.
Если отбросить хитроумные схемы, то в этот вечер меня больше всего волновала еда. Я не мог сходить за продуктами до получки, поэтому мне пришлось обходиться тем, что у меня было. К сожалению, у меня было немного еды. Коробка рисовых хлопьев «Криспис» и «Чириос». Несколько черствых булочек для хот-догов. Полкоробки печенья «Герлскаут». Упаковка рамена и три банки томатного супа. Остальная часть кладовой была занята мелкой бытовой техникой. Гриль «Джордж Форман», вафельница, машина для приготовления капучино, хлебопечка, кухонный комбайн с миллиардом насадок, вок и фритюрница для индейки. Рисоварка и две разные мультиварки.
Так или иначе, все они были символами статуса, и все же, какое это могло иметь значение, если о них все равно никто не знал? Какую пользу они нам принесли?
Как часто она использовала хоть какими либо из них?
Я подумал о том, что говорил Эмануэль о пожитках. Барахло. Теперь это были не более чем выброшенные на полку деньги.
Но у меня был план.
Глава 8
В СУББОТУ семья Эла напомнила ему, почему его самым заветным желанием в младших классах средней школы было стать сиротой.
В его семье все было непросто. Семейные посиделки не были тихими идиллиями на заднем дворике, где они потягивали пиво, пока дети бегали кругами за парой собак. На самом деле, обычно Розалы выглядели как нечто среднее между мыльной оперой и плохим реалити-шоу. Кто-то кричал, а кто-то тихо плакал в углу, и двери всегда хлопали. Дети обычно устраивали своеобразную разминку перед драмой взрослых, споря о том, кто какую игрушку принес, как долго они с ней играли и не сломалась ли она до того, как попала к ним в руки. Взрослые спорили о том, кто какую семейную работу выполнил или выпил последнее пиво. Даже если бы Элу удалось остаться в стороне от начального этапа драки, он наверняка был бы втянут в нее как чей-то невольный союзник, и в этот момент ему пришлось бы сказать, согласен он или нет, немедленно встав на чью-то сторону. Он даже не мог уйти, потому что дядя Мариано последовал бы за ним и устроил бы ему выволочку за неуважение к семье. Эл защищался от общения со своими родственниками тем, что был так «занят» работой, что не смог прийти.
Однако, когда Бабуля позвонила и сказала Элу, что ей нужна помощь, чтобы перенести кое-какие вещи с чердака, у Эла не было выбора. Он не мог отказать своей Абуэле, и она это знала. Закрыв ломбард пораньше и собравшись с духом перед долгим, изнурительным днем, Эл приготовился к тому, что, скорее всего, уйдет из дома расстроенным и злым. Он предупредил себя, что не стоит ввязываться в драму, не обращать на все внимания и ни при каких обстоятельствах не ввязываться в нее.
Эл завернул за угол улицы, на которой жила его бабушка, увидел груду хлама, громоздившуюся на краю крыльца, и его поразило сильное и глубокое чувство, как будто он не покидал ломбарда.
Хотя он знал, что с мамиными запасами будет еще хуже, потому что так было всегда, и потому что прошло уже три месяца с тех пор, как он был у них в последний раз, реальность того, что она сделала с домом бабушки, поразила Эла так же, как и всегда: горьким коктейлем из разочарования, страха и потери. Качели на крыльце, на которых он сидел и шутил с соседским мальчиком, треснули и сломались под тяжестью пластиковых контейнеров, сломанных садовых инструментов и Бог знает чего еще. Хлам. Дерьмо, которое следовало выбросить вместе с мусором много лет назад. Но не его маме. Для Патриции Розал никогда ничего не было хламом.