Секонд хенд

Секстон Мари

Он махнул рукой, чтобы дым от его сигареты летел в другую сторону, а не мне в лицо.

– Так что же произошло?

– Мы расстались. Два месяца назад.

– Я так понимаю, это была не твоя идея.

– Нет. Она бросила меня ради другого. Он профессор искусств в университете Такера.

Я остановился и сделал огромный глоток. Эл продолжал наблюдать за мной. Угасающий оранжевый свет с запада падал на одну сторону его лица, оставляя другую в тени.

– Я отдал ей все, - сказал я.

Мне казалось глупым так много ему рассказывать, и все же внезапно я вынужден был это сказать. Я страстно желал рассказать кому-нибудь

свою версию этой истории, не для того, чтобы что-то оправдать, а для того, чтобы все прояснить. Чтобы вычеркнуть это. Я еще не сказал своим родителям, что Стейси бросила меня. Мне было слишком неловко обсуждать это с Ником в подробностях. Все остальные люди, которых я знал в Такер Спрингс, были скорее друзьями Стейси, чем моими. Мне совершенно не с кем было поговорить об этом. До сих пор.

– Ничто никогда не было достаточно хорошим. Я планировал стать ветеринаром, и ей это нравилось. Так или иначе, думаю, потому, что это респектабельно. Я хорошо учился в старших классах, но провалил учебу в ветеринарной школе, и с этого момента все пошло под откос.

Оглядываясь назад, я задавался вопросом, не решила ли она тогда, что я никогда не буду достаточно хорош. Может быть, она и сама не совсем осознавала это, но я был почти уверен, что после этого она уже никогда не испытывала ко мне прежних чувств.

– Она из тех людей, которые выросли, играя в теннис, понимаешь?
– Продолжил я.
– И в гольф в загородном клубе. И она хочет такой жизни, но еще она хочет стать художницей, а это значит, что она должна удачно выйти замуж. А я больше не подхожу на эту роль. Так что теперь я застрял здесь, у меня осталось восемнадцать месяцев аренды дома, где я не могу заводить домашних животных. Все мои кредитные карты исчерпаны, потому что ей нужно было иметь все, что она когда-либо видела. Мне все еще нужно возвращать студенческие ссуды, и я не могу не думать, что их было бы меньше или они уже были оплачены, если бы мы не были так заняты оплатой всего, что она хотела. И по какой-то, чертовски глупой причине, которую я не могу объяснить даже самому себе, я все еще хочу, чтобы она вернулась.
– Я опрокинул в себя стакан и выпил его залпом. Я не смотрел на него. Я поставил стакан на стол и уставился на него, стараясь не встречаться взглядом с тем, что могло быть в его глазах.
– Вот почему я купил это ожерелье.

Он молчал, но после нескольких секунд задумчивого молчания убрал ногу со стола. На секунду мне показалось, что он собирается встать, но он этого не сделал. Он раздавил окурок в пепельнице, стоявшей между нами, затем оперся локтями о стол и уставился на меня.

– Ты знаешь, в чем корень всех зол?

Я моргнул, пытаясь понять, к чему он клонит, задавая этот вопрос.

– Деньги?

– Нет, чувак. Это барахло. Пожитки. Вещи. Все то дерьмо, что можно купить за деньги. Все то дерьмо, которое, как мы говорим себе, нам нужно. Ты хоть представляешь, сколько людей приходят в мой ломбард каждую неделю и сдают какие-нибудь гаджеты, чтобы заплатить за аренду? Дело в том, что ты спрашиваешь их: «Вы знали, что пора платить за квартиру?» Конечно, они знали. «Вы понимали, что до следующей зарплаты у вас еще далеко?» Да, они тоже это знали. «Так почему же вы решили потратить девять сотен на айпад?» И у них нет ответа, а если и есть, то это что-то нелепое. Он новый. Он модный. Он блестящий. Он громкий. У их соседа есть, или у их сестры, или у их начальника, и они терпеть не могут, когда у других есть то, чего нет у них. Они так боятся, что могут подумать другие. Их ребенок сидит в грязном памперсе

и футболке, которая на два размера меньше, чем у нужно. На улице тридцать градусов, а они даже не потрудились надеть на бедного ребенка штаны, не говоря уже о носках и куртке, но они отправились в «Бест Бай», как только он открылся, чтобы купить новейшую игровую приставку, и теперь ломают головы, удивляясь, почему они не могут заплатить за отопление. Ты поддался этому, Пол. Поддался образу мыслей. Поддался лжи. Но дело не только в тебе. И не только в Стейси. Это касается почти любого другого чистокровного американца. Теперь все позади, и ты не можешь винить себя. Нет смысла наказывать себя, потому что все кончено. Дело в том, что теперь ты знаешь, как выбраться.

– Знаю? – спросил я. Я не была уверен, что меня смутило - алкоголь или он сам.

– Да.

Я сидел там, ошеломленный, сбитый с толку и немного удивленный. У меня было несколько вопросов, которые я хотел задать, и не последним из них был: «О чем, черт возьми, ты говоришь?» В итоге я спросил:

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что?

– Тусуешься со мной. Покупаешь мне выпивку.

– Неужели это такая уж загадка?

– В некотором роде, да.

Тень улыбки заиграла на его полных губах. Он приподнял бровь, глядя на меня.

– Тебя не беспокоит тот факт, что я привел тебя в гей-бар?

В моей голове зазвенели тревожные звоночки, но я одернул себя. Наверняка он просто дразнил меня.

– А должно?

На этот раз он действительно улыбнулся, озорной улыбкой, от которой у меня в груди запорхали бабочки. Когда в последний раз кто-нибудь заигрывал со мной? Даже в шутку?

Эмануэль подвинул ко мне одну из двух своих нетронутых банок пива.

– Вот, - сказал он, откидываясь назад, чтобы закурить очередную сигарету, - выпей еще.

Глава 4

ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?

Этот вопрос не выходил у Эла из головы, пока он наблюдал, как его очаровательный, прямой, горячий рыжеволосый спутник допивает пиво Эла и беспечно принимает еще одно, когда ему предлагают. Эл сказал себе, что это его забавляет, вот и все. На самом деле, он был озадачен, потому что не мог до конца понять Пола. Это означало, что ему было скучно, и он поил Пола напитками и наблюдал за происходящим, чтобы скоротать время.

За исключением того, что он наблюдал за тем, как губы Пола прильнули к бокалу, и с трудом сдерживал желание провести костяшками пальцев по острым, невинным скулам Пола.

В самом деле, что он делал?

– И что же ты собираешься делать?
– Спросил Эл, заставляя себя перестать предаваться идиотским фантазиям. Возможно, если Пол будет достаточно много говорить о своей бывшей девушке, Эл сможет списать его со счетов как очередного жалкого болвана, служащего ходячей рекламой того, почему не стоит заводить отношения. Не говоря уже о том, что если они оба будут говорить «девушка» достаточно часто, возможно, Эл поймет, что Пол натурал.

Пол в пьяном замешательстве моргнул, глядя на Эла.

– Делать?

Почему, чем более невежественным был Пол, тем более очаровательным выглядел?

– Со Стейси, - подсказал Эл.

– О, - Пол печально уставился в свой наполовину пустой стакан.
– Думаю, ничего.

Верно. Очевидно.

– Значит, двигаемся дальше? Есть еще много рыбки в море?
– Эл с кривой усмешкой кивнул на дверь, из-за которой доносилась клубная музыка.
– Надо было отвести тебя к твоему пруду.