Секрет Гамона (Секрет Гамона - 2)
Шрифт:
– Что это значит?
– серьезно спросила Джоан.
– Это значит, что вы выйдете за меня замуж. Вам предстоит потерпеть один или два года, но мавританские браки заключаются менее сложным образом, чем европейские. Вам придется изучить арабский язык, и я буду вашим учителем. Мы будем читать стихи Гафиза в подлиннике. И впоследствии вы с сожалением вспомните прежнюю Джоан Карстон, которая и понятия не имела обо всех этих красотах жизни...
– Вы красиво говорите, - перебила его Джоан.
– Кто бы мог представить, что человек
Она заложила руки за спину и свысока поглядела на Гамона.
– Право, вы достойный внимания человек, - выразительно произнесла она.
– Я не знаю, сколько загубленных жизней на вашей совести, но не сомневаюсь в том, что вы не остановились бы перед убийством. Я убеждена в том, что все ваше богатство зиждется на какой-нибудь грязной истории и куплено ценой ужасного преступления. Прямо не верится, что в наше время еще существуют люди, подобные вам, но, должно быть, это так, раз вы еще живы.
Гамон был вне себя от злости. Никогда ему не приходилось слышать таких откровенных и беспощадных высказываний о себе.
Лицо его исказилось, и он выдавил с усилием:
– Я не убийца, слышите? Я... я... я многое натворил на своем веку... но я не убийца...
– Кто же убил Ферри Фаррингтона?
– спокойно спросила Джоан.
Он поднял на нее глаза, и она прочла в этом взгляде и страх, и озабоченность.
– Я не знаю, может быть... это я сделал... Я не хотел его убивать... Я хотел... убить Морлека... Я поехал к нему на автомобиле и прошел три мили пешком...
И он прикрыл глаза рукою, словно силясь отогнать от себя тягостное воспоминание.
– Проклятье!..
– вскричал он, овладев собой.
– Как смеете вы говорить мне подобные вещи! Я вам заткну рот, я вас лишу возможности говорить обо мне!
– и с этими словами он поспешил к выходу.
Больше в этот вечер она его не видела. К ночи Джоан задремала.
Вдруг скрипнула дверь, и на пороге показалась мавританская девушка. В руках у нее было длинное синее пальто. Не произнеся ни слова, она подошла к Джоан и набросила ей пальто на плечи. Итак, должна была начаться вторая часть ее путешествия.
Куда же она приведет Джоан? Девушка надеялась, что где-либо встретится с Джемсом, и что он придет к ней на помощь.
Глава 20. СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Гамон не солгал, когда объявил Джоан, что Джемс впутался в неприятную историю с должностными лицами. Но Джемс не боялся этих затруднений.
Танжерский паша, верховный повелитель правоверных, мирно сидел на кофе, когда слуга доложил ему о появлении Джемса.
Паша провел рукой по окладистой бороде и нахмурился.
– Скажи ему, что я не могу его принять. Шериф Сади Гафиз подал на него жалобу, и эта жалоба будет завтра разбираться в консульском суде.
Слуга удалился, но скоро вернулся и сообщил:
– О господин, меня посылает Мирлака - он ответил на твои слова всего лишь одним словом.
– Ты глупец
– Он сказал одно слово, он сказал: "сахар".
Это невинное словечко произвело на пашу сильное впечатление. Он смущенно почесал голову.
– Впусти его ко мне, - сказал он после минутного раздумья.
– Да будет мир над твоим домом, Теффик-паша!
– приветствовал пашу Джемс.
– И да будет мир над твоим домом, - ответил паша и движением руки приказал слуге удалиться.
– Ваша светлость, - продолжал он, - должен вам сказать, что в Танжере царит большое недовольство. Шериф Сади Гафиз подал на вас жалобу. Он обвиняет вас в том, что, - и голос паши многозначительно понизился до шепота, - что вы вторглись в его гарем.
– Разве я пришел сюда для того, чтобы болтать о гаремах, Теффик? Я явился сюда для того, чтобы потолковать о сахаре. Я пришел поболтать о сахаре, о больших ящиках с сахаром, в которых оказалось оружие для претендента на престол.
– Велик Аллах!
– прошептал Теффик.
– Что я мог сделать? Раз Сади Гафиз подает жалобу, должен же я ее принять и выслушать его... Иначе пострадает мое положение... А что касается сахара...
– А разве вы хотели говорить о сахаре?
– добродушно перебил его Джемс и опустился на шелковые подушки.
– Мы лучше побеседуем о молодой девушке, которую похитили в этом городе при содействии Сади.
– Если бы вы могли это доказать...
– Разве я могу что-нибудь доказать в Танжере?
– гневно спросил Джемс. Здесь можно купить тысячу свидетелей за десяток песет. Ты ведь знаешь Сади он ведь был твоим врагом...
– Но он был и моим другом...
– перебил его паша.
– Но теперь он снова твой враг. Лишь неделю тому назад он послал султану донос о том, что ты вошел в сношения с испанцами и продал им концессию на железную дорогу...
– Подохни этот пес!
– вскричал паша.
– Я ведь лишь устроил празднество в честь высокопоставленного испанского гостя...
И снова Джемс движением руки попросил его замолчать.
– Я рассказал об этом для того, чтобы ты понял, каково подлинное отношение к тебе Сади. Прошу тебя дать мне разрешение расправиться с ним.
Паша колебался.
– Он очень силен и находится в союзе с людьми Анжера. Говорят, что он друг Райзули, но я сомневаюсь в этом - у Райзули нет друзей. Как мог я не принять его жалобу?
– Как мог ты принять жалобу Сади Гафиза, когда он сидит в тюрьме?
Паша воскликнул:
– Велик Аллах! Разве можно посадить в тюрьму человека его положения? Вы с ума сошли! Какое преступление он совершил?
– В свое время ты узнаешь об атом, - ответил Джемс и, вынув из кармана толстую пачку крупных купюр, положил ее на колени губернатора Танжера: - Да будет над тобой мир!
– сказал он и поднялся.