Секрет королевы Маргарет
Шрифт:
– Ты сама-то ела? У меня есть сыр, а чуть позже я схожу на охоту и принесу тебе несколько жирных кроликов.
Я рассмеялась легко и весело. Из его уст это предложение прозвучало совершенно потрясающе.
– Лежи уже, вояка.
Я села рядом и погладила его волосы. Они были слипшимися и влажными, но всё равно мягкими.
– Плохо так говорить, но Леонард, скорее всего, умер. Я везла для него специальные травы, но не доехала…
– Те травы, которыми ты поила меня?
Я снова засмеялась.
– Как видишь, они поставили тебя на ноги. – А потом опять стала серьёзной. –
Он не позволил мне закончить и поцеловал первым. Второй поцелуй быстро перешёл в третий, а третий в четвёртый. Я гладила его плечи, спину грудь, и лицо. Он шептал моё имя. Платье Берты вместе с его рубашкой отправилось на пол. Его губы обжигали кожу, и я хватала ртом воздух, теряя связь с действительностью. Он был со мной. Мы стали единым целым.
Глава 27
– Теперь я, как честный человек, обязан на тебе жениться.
Мы лежали нагишом на мягких козлиных шкурах прямо на полу перед камином. Шерсть то и дело щекотала мне кожу, и я поминутно хихикала, пытаясь лечь поудобнее. Солнце медленно закатывалось за горизонт. С той нашей самой страшной ночи прошло два дня. Травы Абигейл творили чудеса и действовали лучше антибиотиков. Ожог Филиппа затянулся и уже не выглядел так отвратительно, мелкие порезы превратились в царапины, а былые силы вернулись окончательно. Он, как и обещал, сходил утром на охоту и принёс мне трёх кроликов. Правда, свежевать и жарить ему пришлось их самостоятельно. Я крови боялась и занималась тем, что приводила в порядок его рубашку.
– Не обещай, иначе я поверю.
– Верь.
Филипп поцеловал меня в кончик носа, и я, сладко зевнув, устроилась у него на груди. Небо было полосатым: местами кроваво-красным, местами лазурно-голубым. Луна ещё не вышла. Дома было тепло и спокойно.
– Знаешь, мы могли бы остаться здесь навсегда. Могли бы не возвращаться в город и жить в лесу. Я бы разбила огород, ты бы охотился и как-нибудь вечером привёл бы мне парочку диких коз. Я бы приручила их и поила бы тебя каждый день козьим молоком. Моя бабушка была из деревни и говорила, что козье молоко – самое полезное.
Филипп улыбнулся. Чуть привстав и прикрывшись шалью, я тихо замурлыкала песенку, которую когда-то часто слышала в детстве:
А хочешь, я выучусь шить?
А может, и вышивать?
А хочешь, я выучусь жить,
И будем жить-поживать?
Уедем из замка прочь,
Оставим там свою тень,
И ночь у нас будет ночь,
И день у нас будет день.
Ты будешь ходить в лес
С ловушками и ружьем.
О,
Как славно мы заживем!
Я скоро выучусь прясть,
Чесать и сматывать шерсть.
А детей у нас будет пять,
А может быть, даже шесть*...
Голос у Маргарет был очень мелодичным. Она явно обладала хорошим слухом. Филипп засмеялся, и я кокетства ради тряхнула распущенными волосами.
– Значит, в твоё время поют такие песни?
– Нет, такие пели во времена моей бабушки, а сейчас поют то, что мне ни в жизнь не повторить. Я половину слов даже разобрать не могу.
– Зачем же нужны песни, в которых невозможно понять, что поют?
– Я задаюсь тем же вопросом, но молодёжи нравится.
Изобразив удивление, Филипп вернул меня к себе на грудь. Он пришёл из леса всего несколько часов назад, и от него приятно пахло сосной и речкой.
– А что такое ружьё?
– Это что-то вроде мушкета.
– Мушкета? – Он озадаченно кашлянул. Пытаясь найти нужное объяснение, я поводила глазами по потолку.
– Это огнестрельное оружие. Оно появится в мире лет через сто или двести. Если совсем по-простому, то это когда меч стреляет огнём.
– Меч стреляет огнём? – Филипп почесал затылок. – Уж не колдовство ли это?
Я от души рассмеялась.
– Нет, это наука. В моём мире много чудесных вещей. Я бы так хотела, чтобы ты все их увидел.
– Например?
– Например… – и я принялась объяснять ему про смартфон, компьютер и космический корабль, но вышло ещё сложнее, чем с ружьём и мушкетом.
– Ладно, – в голосе Филиппа послышалась зевота, – наверное, надо видеть, чтобы понимать. Лучше расскажи мне, какая ты на самом деле? В том, своём мире?
Этот вопрос поставил меня в тупик. Особо хвастать в моём случае было нечем.
– Ты бы меня вряд ли заметил.
– Почему ты так решила?
– Я непохожа на Маргарет. Не такая красивая и не такая стройная. Глаза у меня тоже зелёные, но менее выразительные. Я полнее её, и у меня нет таких шикарных волос, точёного носа и пухлых губ. Разве только грудь больше.
Последнее я произнесла с гордостью. Филипп слушал меня очень внимательно и, ожидая продолжения, слегка приоткрыл рот. Но я замолчала, и он, взглянув мне в лицо, вдруг навалился сверху и поцеловал в самое основание шеи.
– Знаешь, а мне нравятся женщины с пышной грудью.
– Правда?
– Ещё как!
Желание в его глазах нарастало, губы были мягкими и нежными. Я ни с кем не чувствовала того, что испытывала с Филиппом. Ни с бывшим мужем, ни тем более с Леонардом. Страсть захватывала меня, словно горная река, быстрая и могучая, а конец напоминал фейерверк. Яркий и долгий. Мы занимались любовью неистово. В последние два дня мы часто это делали. Спали, ели, говорили и занимались любовью. Руки у Филиппа были обжигающе-горячими, и я задыхалась от собственных стонов, отдаваясь ему целиком и полностью.