Секретное досье
Шрифт:
Под другими датами он написал «1 ноября 1952 года». Нарисовал на доске еще один круг и написал внутри него «дейтерий».
– Также называется тяжелым водородом, – сказал он, постукивая по слову «дейтерий». Рядом с первым кругом он нарисовал еще два. Пропустив центральный круг, он написал «тритий». – Тритий называют также сверхтяжелым водородом. – Он постучал по нему. – Итак, что происходит при взрыве водорода? Между этими двумя происходит термоядерная реакция. Это термоядерная бомба, которая вызывает ядерную реакцию синтеза между этими двумя: тяжелым водородом и сверхтяжелым водородом. С помощью какого триггера? – Он повернулся, чтобы записать ответ в центральном круге.
Полковник сказал:
– Супер-дупер тяжелого водорода.
Человек-яйцо обернулся и затем рассмеялся,
Майор провел линию, соединяющую прежнюю диаграмму с центральным кругом.
– Триггер – атомная бомба. Превращается в водородную бомбу. В более крупных бомбах мы используем другое вещество. Уран-двести тридцать пять дорог, а вот уран-двести тридцать восемь дешевле, но требует гораздо больше энергии для его детонации. Вы окружаете триггер слоем двести тридцать восьмого. – Он нарисовал диаграмму. – Но это оборачивается большим количеством радиоактивных осадков, а также высвобождением большого количества энергии. Итак, вы видите, что все эти бомбы, включая взрыв водородной бомбы красных… – Он добавил к списку «12 августа 1953 года». – Во всех этих бомбах стандартный центр в виде примитивной атомной бомбы, и называются они термоядерными бомбами с урановой оболочкой. Понятно?
Майор тыкал в воздух мелом, как студент-медик своим первым термометром.
– Теперь переходим к нашему небольшому испытанию здесь на Токве. У нас стандартная двести тридцать восьмая бомба, но тут, – он постучал по центру неизбежного круга, – тут у нас триггер совершенно нового принципа действия. Единственная задача триггера – добиться экстремальной температуры. Ясно? Предположим, что мы помещаем сюда громадный заряд тринитротолуола и получаем достаточную температуру для взрыва бомбы. Так? – Он написал «ТНТ» в центре мелового круга. – Тогда произойдет то, что мы называем «взрывчатая реакция ядерного синтеза». – Под рисунком он написал «ВР-синтез». – Мы этого не сделали, как и никто другой, – на самом деле это, вероятно, невозможно. Лаборатории практически всех маленьких стран работают над этим, потому что если они когда-нибудь этого добьются, то бомб будет хоть пруд пруди. – Он стер «ТНТ» и постучал по пустому месту. – Итак, что у нас здесь? Я вам скажу. Ничего. – Он помолчал, пока все мы изображали подобающее изумление. – Да, у нас ничего нет внутри бомбы, но вот тут у нас кое-что имеется. – Он нарисовал небольшой прямоугольник в дальнем конце доски (он умел рисовать любые фигуры, этот парень). Внутри прямоугольника он написал «МВСН». – Здесь находится механизм микровспышки сверхвысокого напряжения, который за миллионную долю микросекунды создает достаточно напряжения, чтобы запустить механизм. Итак, как вы видите, эта энергия передается в бомбу, – скрипя мелом, он начертил длинную линию, соединяющую бомбу с механизмом, – шнуром с электроразрывным соединителем. Без триггера в виде атомной бомбы не будет осадков. Это будет первая абсолютно чистая бомба. Понятно?
Майор тщательно выбрал новый кусок мела, а я украдкой бросил взгляд на часы. Было 6.10 вечера.
– Размер, – объявил майор. – Какого размера наша бомба здесь? Пятьдесят мегатонн [20] . Если говорить о площади воздействия разрушающей мощи, эта бомба сметет целый город, и «Худышка» покажется перед ней пустышкой. Мы ожидаем разрушений по типу два – то есть все горючее сгорает, а металлу и камню наносится серьезный ущерб в радиусе тридцати пяти миль.
На другом конце стола кто-то сказал:
– В диаметре.
И человек-яйцо возразил:
– Нет, в радиусе!
Говоривший негромко присвистнул. Я предположил, что офицера, «поправившего» майора, попросили это сделать, но все равно данное заявление впечатляло. Майор энергично продолжил:
– Если говорить наглядно, это означает, что бомба, взорванная в Берналило, принесет разрушения по типу два в Санта-Фе и Лос-Лунас. – Были названы города в штате Нью-Мексико рядом с Лос-Аламос, знакомые почти всем по части девочек, еды и увольнительных. Последовали новые восклицания. – Или приведем другой пример: от Сакраменто прямо до Редвуд-сити, и это включает отель «Шератон». – Шутка была частной, и
Маленький майор на миллионную долю микросекунды улыбнулся мне и сказал:
– Да… сэр, нам пришлось выбрать для этой малышки атолл приличного размера. Не каждый день мы совершаем увеселительные поездки отсюда к месту старта. Понятно?
Я ответил, что мне понятно.
Затем Бэттерсби встал, а маленький майор собрал свои записи, закурил дешевую сигару и сел. В комнату тем временем вошел лейтенант военной полиции с маленьким пульверизатором и, побрызгав водой на доску, тщательно ее вытер. Другие офицеры рассказывали о методах обнаружения, с помощью которых оценивают размер и место взрывов, и о том, как они собираются блокировать русские средства обнаружения, например радары, определяющие изменения электрического заряда в ионосфере, и записывающие барометры, которые регистрируют воздушные и звуковые волны и выдают микробарографы, и радиосигналы, которые принимаются из высвобожденной энергетики радиоизлучения во время взрыва. Стандартная и наиболее надежная система обнаружения, анализирующая остаток радиоактивных осадков, чтобы определить вещества, из которых была создана бомба, в данном случае в расчет не бралась, поскольку эта бомба должна была быть «чистой».
Бэттерсби рассказал нам о структуре мер безопасности, ступенчатых приказах, возможных датах испытания и показал несколько красивых диаграмм. Затем собравшиеся разбились на маленькие группы. Мне достался Скакун Хендерсон, лейтенант Долобовски и Джин, а Долби объединился для секретного совещания с помощником Бэттерсби. Скакун сказал, что мы с таким же успехом можем пойти к нему, где вентиляторы работают нормально и есть бутылка скотча. Несколько усердных участников на другом конце стола уничтожали заметки, сделанные ими, поджигая их спичками господ «Падежная крыша».
Скакун жил в комфортабельной маленькой комнатке в ближайшей к морю секции лагеря. В металлическом шкафу висела его форма, а старый кондиционер стоял на подоконнике и молотил, охлаждая воздух. На армейском столе лежали несколько книг: немецкая грамматика, «Испытание муками» Кэрила Чессмена, два вестерна в бумажных обложках, руководство по установке печей и «Столетие непристойного рассказа». На подоконнике выстроились бутылка скотча, джин, несколько разных смесей, стакан с дюжиной заточенных карандашей и электробритва.
Из окна в одну сторону пляж был виден приблизительно на милю, в другую – почти на полмили. В обоих направлениях пляж и здесь был инкрустирован мусором, а шаткий мол уходил, болезненно прихрамывая, в воду. Солнце висело темно-красным огненным шаром, совсем как тот, который мы пытались создать на острове с башней в нескольких милях к северу.
Скакун налил нам по щедрой порции «Блэк лейбл» и даже не забыл, что я пью без льда.
– Таким, значит, образом, – начал он. – Вы и эта юная леди решили немножко позагорать за государственный счет?
Он подождал, что я заговорю.
Я заговорил:
– Просто у меня на руках столько нераскрытых преступлений, что я стал специалистом по нераскрытым преступлениям – все, у кого на руках нераскрытые преступления, посылают за мной.
– И ты раскрываешь их?
– Нет, только завожу досье.
Скакун налил мне еще, посмотрел на темноглазого маленького лейтенанта и сказал:
– Надеюсь, ты захватил с собой в это путешествие большое досье экономичного размера. – Он сел на кровать и открыл свой кейс. Я обратил внимание на стальную подкладку чемоданчика. – Никто не даст тебе полной картины, потому что мы еще не свели все воедино. Но у нас сейчас очень трудное положение, данные, которые мы получаем из ВК сто девяносто два, мы в буквальном смысле заносим в наши досье. Буквально. Едва в наших лабораториях делается открытие, оно сразу передается на другую сторону мира.