Секреты обольщения
Шрифт:
– А потом приедешь в Асакусу на занятия.
Она объяснила, как добраться до театра, и положила трубку. А я начала собираться. В этот момент зазвонил телефон.
«Может, что-нибудь забыла сообщить?» – подумала я, беря трубку.
Но это оказался Митихиро. Его голос дрогнул, когда он ответил на мое приветствие. Я извинилась, что не звонила, и сказала, что уезжала из Токио.
– У меня свободное время до обеда, – сказал он. – Очень бы хотелось увидеться с тобой.
– Но я должна сейчас уходить, – ответила я. – Мне нужно в театр Симбаси, а потом на занятия.
Митихиро замолчал. Я подождала и сказала:
– Может, вечером? Но я, наверное, освобожусь поздно.
– Вечером я улетаю в Ахасикаву по делам, – тихо произнес он. – Это на острове Хоккайдо.
– Тогда приезжай сейчас, – решила я. – Проведем время до моих
Митихиро явился на удивление быстро, словно звонил откуда-нибудь неподалеку. В его руке я с удивлением заметила один пышный темно-розовый пион. Я приняла цветок и поблагодарила. Потом поставила его в узкую стеклянную вазу. Митихиро смотрел на меня с явным восхищением.
– Ты необычайно хорошо выглядишь, – сказал он и поцеловал меня. – Кажется, что вся светишься изнутри.
– Просто у меня прекрасное настроение, и я рада встрече с тобой, – вполне искренне ответила я.
Он подошел, и я почувствовала всплеск желания.
– Мы не увидимся до твоего отъезда, – грустно сказал Митихиро. – Я вернусь лишь через месяц.
– Но что поделаешь? – тихо сказала я и поцеловала уголки его губ.
Тут же ощутила, как его пальцы медленно скользят по моей спине, мягко сжимают шею, забираются в распущенные волосы. Я закрыла глаза и отдалась этой нежной ненавязчивой ласке. Но Митихиро внезапно тяжело задышал, распахнул мой халат и подхватил мою ногу под колено. И тут же «нефритовый стебель» вошел в меня. Я не смогла сдержать стон от очень сильного и острого наслаждения, мгновенно заполнившего все мое существо. Митихиро застонал в ответ и убыстрил движения. Мы стояли, шатаясь, посередине комнаты, и я едва удерживалась, чтобы не упасть. Но разъединиться не хватало сил. Я больше не боялась ничего, «яшмовые ворота» беспрепятственно раскрывались навстречу проникновению. И вот Митихиро дернулся и с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Я замерла. Потом, мягко освободившись, отправилась в ванную. Митихиро последовал за мной. Мы, беспричинно смеясь, вместе забрались под душ.
Когда вышли на улицу, то я увидела, что набежали небольшие тучки, стало прохладнее.
– Пойдем пешком? – предложил Митихиро. – Здесь не так и далеко.
– Ну, если ты хорошо знаешь этот район, – неуверенно ответила я. – Я совершенно не ориентируюсь, где Симбаси.
Но Митихиро только улыбнулся и направился по улице. Довольно скоро мы оказались возле Токийской телебашни. Я не думала, что она так близко от моего дома. Мы остановились и одновременно подняли головы. Башня была выкрашена в белые и оранжевые цвета. Ее верхушка уходила далеко в небо.
– Высота ровно триста тридцать три метра, – сказал Митихиро. – Она даже выше Эйфелевой. Может, заглянем внутрь? – неожиданно спросил он.
– А как же театр? – спросила я.
– Но тебе же не к определенному времени? – уточнил Митихиро.
Он заплатил за входные билеты, и мы вошли в помещение, где находился огромный аквариум. Мы медленно двигались вдоль стеклянных стен, глядя на силуэты плавающих рыб самых разных видов. Митихиро неожиданно обнял меня и прижал к себе. Это было не вполне в традициях, и я невольно улыбнулась такому проявлению чувств. Затем он затащил меня в Музей восковых фигур и среди исторических личностей, знаменитых самураев, известных политиков, бесстрастно глядящих на нас с восковых раскрашенных лиц стеклянными глазами, начал целовать меня. После музея мы поднялись на круговую смотровую площадку. Гора Фудзи, прикрытая длинными белыми облаками, была практически не видна. Но Митихиро смотрел только на меня. Выйдя из башни, мы отправились пешком в район Симбаси. Митихиро, правда, заботливо спросил, не устала ли я. Но я только отрицательно покачала головой. Чувствовала я себя на удивление отлично.
Когда мы подошли к зданию театра, Митихиро сказал, что должен сделать ряд звонков.
– Давай встретимся здесь, – предложил он. – Когда ты закончишь свои занятия?
– А когда у тебя самолет? – спросила я в тон ему.
– О, не волнуйся, – засмеялся он, – времени предостаточно.
– Давай через два часа, – сказала я.
– О’кей!
Он кивнул и быстро двинулся по улице, а я зашла в театр.
Объяснив охраннику, что меня ждет директор, я отправилась на второй этаж. Постучав, вошла в кабинет. Директором оказался моложавый японец с утонченной артистичной внешностью и изысканными манерами. Он представился и приветливо улыбнулся. Потом лично проводил меня в полутемный
Я села на третий ряд и устремила все свое внимание на ярко освещенную сцену. Стройные девушки, одетые в обычные обтягивающие брючки и короткие топики, репетировали танец. Темно-синие веера в их руках синхронно взлетали и опускались. Я с интересом наблюдала за их движениями. Репетитор, молодая стройная женщина в голубом кимоно, отчетливо говорила: «Раз, два, три и поворот», похлопывая о ладонь кончиком сложенного веера. Все мне почему-то напоминало наши репетиции в культпросветучилище, и я совсем не чувствовала атмосферу симбаси-гейш.
«Надо было лучше прийти на спектакль “Адзума-одори”», – подумала я.
Но тут же вспомнила, как об этом спектакле немного пренебрежительно говорил господин Ито, называя его коммерческой затеей на потребу туристам и «девичьей оперой».
Из голубой тетради с изображением розовых цветов сакуры на обложке:
«Чтобы девушка могла стать в Симбаси гейшей, ей необходимо было иметь явные способности к танцу и игре на сямисэне. Мне были особо близки довоенные нравы Симбаси, когда «мир цветов и ив» переживал свой расцвет…
В Симбаси гейши-соискательницы должны были показать в одной из дисциплин особые успехи. Это могли быть игра на сямисэне, пение в жанре киёмото или танец в стиле нисикава.
Пополудни весь квартал содрогался от всякой разноголосицы звуков, что извлекали усердно занимающиеся на сямисэне. Если девушка не выдерживала испытания, она могла повторить попытку по истечении трех месяцев. Если же в течение полугода она три раза провалится, то считается непригодной, и ей приходится искать другое занятие…
При исполнении танцев адзума в апреле и октябре на сцену все выходили – от тринадцатилетних учениц (хангёку) до совершенно юных школьниц (ситадзикко) включительно. Иначе обстояло дело при организации представления адзума в июне, когда требовался высокий профессиональный уровень. Чтобы ему соответствовать для получения ангажемента, гейши должны были готовиться еще усердней, нежели в период подготовки к экзаменам…
Первую исполнительницу на сямисэне называют татэ, вторую – ваки. Эту партию вела я…
Здесь мне хотелось бы немного рассказать о театре-ревю «Симбаси». Он был открыт в 1925 году, чтобы дать публике возможность познакомиться с художественными достижениями гейш. Если гейша сама хотела устраивать представление (это называлось «гейша за свой кошт»), она должна быть пайщицей театра.
Союзы гейш и чайных домов Симбаси управляли театром, и в ежегодно устраиваемых в июне и октябре танцах адзума на протяжении месяца исключительно были заняты симбаси-гейши. А в июне еще происходило ревю-представление адзума. Уже позднее управление театром-ревю перешло к концерну «Сётику».
Сами обстоятельства этого я уже точно не помню. В 1983 году с 28 по 31 мая там вновь состоялось представление танцев адзума. Все это настраивает меня немного на грустный лад. Вернется ли когда-нибудь золотой век гордых симбаси-гейш?»
Посмотрев репетицию и вскользь пообщавшись с актрисами, я покинула театр немного разочарованная. Но выйдя на улицу и увидев ожидающего меня Митихиро, улыбнулась и почувствовала, как мое настроение начинает неуклонно подниматься.
– Как твои занятия? – ласково спросил он, обнимая меня за талию и заглядывая в глаза.
– Плодотворно, – ответила я. – Но сейчас мне нужно на лекцию в Асакусу.
– А хочешь, я отвезу тебя туда на речном трамвайчике? – неожиданно спросил он. – Сколько у тебя еще есть времени?
– Пара часов, – рассмеялась я.
– Вот как хорошо рано вставать, – заметил Митихиро. – Мы еще успеем перекусить.
Он привел меня в роскошный на вид ресторан с европейской кухней. Я заказала свиные отбивные, фаршированные грибами, картофельное пюре и пару овощных салатов. Митихиро выбрал себе рыбные блюда. На десерт я взяла мороженое со свежей земляникой.
Потом мы отправились пешком в парк «Хамарикю». Когда зашли под сень высоких раскидистых деревьев и медленно двинулись по дорожке, я с удовольствием заметила, что парк малолюден.