Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера
Шрифт:
Мелани вышла в другую комнату, явно поняв, что при таких шуме и движении, разговор вряд ли получится, а мы, перешучиваясь, сели за ужин.
Я уже допивал свой кофе, когда она вернулась, явно посерьезневшая.
— Ма, что-то случилось?
— Ничего важного, Джой. Ларри, можно тебя на минутку?
Я, Джой и Питер переглянулись, когда они вышли. Я на какую-ту долю секунды встретился с Джой глазами и быстро отвел взгляд.
— Может, с работы, — предположил Питер, неторопливо помешивая ложечкой сахар в чае.
Мы
Мелани зашла ко мне вечером, когда я уже лежал в кровати и читал все того же "Чужака в чужой стране" Хайнлайна (честно говоря, у меня была всего одна постоянно перечитываемая книга). Я уже дошел до того места, когда Майкла похитили из больницы, но отложил книгу, едва только Мелани села на кровать и вопросительно на меня поглядела.
— Можно с тобой серьезно поговорить?
— Серьезно? Ой да исправлю я все эти оценки, вы же понимаете, что эта школа для полных идиотов, — отмахнулся я, — И даже этого дерьмового Сэлинджера прочитаю, если это так уж необходимо для развития меня как гармоничной личности.
Мелани улыбнулась одними губами — глаза оставались…грустными? Печальными?
— Э-э-э, дело не в оценках? — неуверенно предположил я.
— И даже не в том, что твою директрису — по ее, разумеется, словам — твое поведение скоро доведет до сердечного приступа, — усмехнулась она.
Я изогнул бровь:
— А вот это для меня новость. Что случилось?
Следующий вопрос, заданный ею, вверг меня в шок. Мелани перебросила через плечо заплетенные в косу волосы, и спросила в лоб:
— Чарли, как давно ты виделся со своей матерью?
Я резко выпрямился.
— Если считать по факту, то почти три месяца. Она приезжала в "Новый дом". Я видел ее ровно полторы минуты. Мы не разговаривали. А вообще… в детдом она меня сдала пять лет и восемь месяцев назад. До дней, минут и секунд не помню. Что происходит?
— Послушай, я знаю, что тебе это будет неприятно, но… она звонила. Сегодня. Полицейские из департамента сообщили ей наш номер.
Может мне показалось, но сердце вдруг совершило акробатический кульбит, ударилось об горло, а потом оказалось в желудке. В висках застучала кровь.
— Что? Что ей опять нужно?
— Она хочет с тобой поговорить.
— Запретите ей. Вы ведь можете ей запретить?
Черт! А я ведь предчувствовал! А еще этому дурачку Дэйвису пытался умные советы давать, кретин!
Мелани осторожно взяла меня за руку. У нее были теплые тонкие пальцы, которые сжали мою дрожащую ладонь.
— Посмотри на меня, — я поднял глаза, — Послушай меня, мальчик. Я сказала, что сначала поговорю с тобой, и, если ты захочешь, вы встретитесь.
— Я не хочу, так и передайте, — мне внезапно захотелось
— Я не знаю, что такого она тебе сделала, что тебя до сих пор трясет от одного только упоминания о ней, но так нельзя, Чарли.
— Не надо меня учить, — огрызнулся я со злостью, — Психологов я уже проходил.
— Мальчик, я не психолог. Я — мать, — сказала она. — Я бы отдала все, лишь бы поговорить со своим ребенком.
— Вы своих детей не бросали!
Что-то мокрое вдруг упало мне на руку. Слеза. Моя?
Плакала Мелани.
— А что, по-твоему, Питер и Джой делали в приюте? Я все равно что бросила их, когда отправила на Землю.
— Вы их защищали. Они бы погибли в Луна-Сити!
— Может, и она тебя от чего-то защищала? — серые глаза все еще были влажными, но она быстро справилась с собой и перестала плакать. Это было хорошим знаком: в своем нынешнем состоянии утешать еще кого-то я был не в силах.
— Я что-то сомневаюсь.
— Но ты ведь никогда не узнаешь этого наверняка, а, мальчик?
Я отвернулся. Не верю я в это. Не верю, и всё.
— Когда Синклер нас захватил, мы ничего не знали о судьбе Питера и Джой. Это было невыносимо больно: не знать ничего об их судьбе, не знать даже долетели ли они до Земли. А знаешь, что было самое страшное? Это ведь я велела им сесть в тот грузовик, я, их мать. Как ты думаешь, каково мне было?
Ее голос был ровным, но я услышал в нем скрытую нервную дрожь — так бывает, когда говоришь о том, что давно пережил, но что до сих пор вызывает в тебе боль. Я и сам так говорю — временами.
— Я не осуждаю твой выбор, Чарли, — сказала она, вставая. Пальцы разжали мою ладонь, другая рука коснулась волос, — Ты имеешь право ненавидеть. Но я и ее не осуждаю. Она имеет право тебя любить.
Нет, не имеет, чуть не закричал я.
Чертов трус! Чего ты боишься — увидеть женщину, которая тебя выносила и родила? Увидеть в ее глазах прежнюю ненависть? Чего?!
— Я поговорю с ней.
Мой голос был глухим, но я, охрипнув от напряжения, все же сказал это. Мелани кивнула, мягко закрывая за собой дверь.
Это должно закончиться раз и навсегда. Не завтра, не через годы — сейчас.
* * *
Лоуренс открыл ей дверь и проводил в гостиную.
Мелани смотрела на нее с пониманием, Питер — изучающе, Джой — со злостью. Все четверо Чейсов вышли, оставляя нас одних.
Она не очень-то изменилась за эти годы: волосы такие же блестящие, глаза такие же выразительные. Когда-то она считалась красавицей, только сейчас ее красота стала зрелой, не девической, а женской. Движения стали плавней. Изменился стиль одежды — больше не было кричащих тонов, появилась…респектабельность, что ли.