Семь понедельников подряд
Шрифт:
Темный и грязный подъезд был залит водой – видимо, где-то прорвало трубу. И, похоже, давно: в луже лежали успевшие прогнить доски, издающие аромат болота. Осторожно ступая на них, мы пробрались к неработающему лифту, повздыхали и поплелись на пятый этаж пешком.
Света тащилась в кильватере и тяжело дышала. Засиделась, судя по всему, в своем архиве, спортом не занимается. Впрочем, я тоже целыми днями сижу и даже зарядку не делаю. Однако пешком стараюсь ходить побольше, так что дома без лифта меня не пугают. Хотя Света могла пыхтеть еще и от волнения: как же, вот-вот
На площадку пятого этажа выходили двери двух квартир, одинаково обшарпанные. Номеров не было и здесь. Пришлось спуститься на один пролет и посмотреть, какие номера там. По логике вещей нужная нам квартира находилась слева. Я позвонила.
Тишина. Позвонила снова, подольше.
– Куда он мог деться? – повторила Света слова Марьи Петровны. – Инвалид в коляске! Может… помер?
– Типун тебе на язык, - рассердилась я и позвонила еще раз.
За дверью послышался какой-то шорох. Словно кто-то стоял с той стороны и прислушивался. Может, в глазок смотрел.
– Павел Аркадьевич, откройте, пожалуйста, нас Марья Петровна Каледина прислала. Мы ваши родственницы.
– Как он может открыть, если в коляске сидит?
– зашипела Света.
– Но откликнуться-то может? – прошипела в ответ я. – Может, соседям позвонить, у них должны ключи быть?
Ответить Света не успела. Неловко переступив с ноги на ногу, она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, ухватилась за дверную ручку, представляющую собой допотопную металлическую скобу. Дверь скрипнула и распахнулась.
Света ахнула и попятилась. Что до меня, не знаю точно насчет ушедшей в пятки души, но ощущение было такое, словно все мои внутренности разом оборвались и устремились к естественному выходу.
Перед нами стоял высокий, коротко стриженный мужчина в черных джинсах и серой ветровке. Похоже, он тоже не ожидал такого поворота событий, но справился с собой быстрее. Стремительно шагнув вперед, он втащил нас обеих в квартиру и толкнул вглубь коридора с такой силой, что мы обе полетели на пол.
– Только пикните! – предупредил он тихим, слегка гнусавым голосом, и мы увидели в руке его нож, показавшийся мне просто огромным.
Мужик подошел к нам ближе. Глаза у Светы полезли из орбит, а меня замутило: на лезвии ножа была свежая кровь.
– Значит, родственницы? – улыбнулся он, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего. Словно, глядя на тебя, улыбается огромный голодный питон.
Он приблизился вплотную, и меня обдало ужасным запахом давно не мытого тела. Замутило еще сильнее: смертельный пирог явно просился наружу.
– А родственничек-то ваш того, тю-тю, - еще шире улыбнулся питон. Растянутый гримасой рот и жуткие водянисто-серые глаза - сверлящие, режущие. – Немножко умер. Вот незадача. Ну ничего, вы скоро с ним встретитесь. Только сначала мы с вами малость позабавимся. Не пропадать же девкам зря. Хотя вы и не слишком-то девки… скорее, старухи. Но ничего, на пару сойдете. Если останусь доволен, то убью вас не больно.
Светка разевала рот, как выброшенная на песок рыба, но не издавала ни звука. Вид у нее был на редкость непривлекательный. Думаю, что я выглядела не лучше,
Может, этот кошмар тоже материализовался из какой-то моей книги, пришла в голову совершенно нелепая мысль. Да нет, у меня только один маньяк был, да и тот женского пола.
Почему-то нам кажется, что ничего ужасного с нами произойти не может. С кем угодно, но только не с нами. И не с нашими родными или друзьями. Нет, теоретически, конечно, допускаем и даже боимся, но надежда на то, что этого не случится никогда, сродни уверенности.
Молнией промелькнули всевозможные советы из газет и журналов на тему: что делать, если на тебя напал насильник, начиная от «кричи громче», до «расслабься и получи удовольствие». Ни один из них здесь явно не работал. Поскольку мужик явно собирался нас «по прочтении» прирезать. И все же я попыталась пойти на переговоры:
– Послушай, - начала я, силясь улыбнуться, - зачем тебе нас убивать? Мы и так все сделаем, как надо, - Светка сдавленно ахнула. – А потом уйдем и никогда о тебе больше не вспомним.
– Захлопни пасть, мочалка, - не слишком приветливо посоветовал мужик. – Откроешь тогда, когда я скажу.
Оглядев нас с ног до головы, он сделал выбор:
– Ты, - тычок в сторону Светы, - раздевайся. А ты, разговорчивая…
Перекинув нож в левую руку, правой он расстегнул джинсы, приспустил, затем схватил меня за волосы и пригнул мою голову. Вонь ударила мне в нос, и тут произошло то, что, опять же, советуют мудрозадые журналисты: «попробуйте надавить на корень языка и вызвать рвоту». Совершенно идиотский и невыполнимый совет, но мне и нажимать никуда не понадобилось. Пирог Марьи Петровны вместе с чаем и утренним кофе хлынул фонтаном, обдав насильника с ног до головы.
– С-сука! – заорал он и со всей дури заехал мне кулаком в скулу.
Я отлетела в угол, свалив на пол вешалку. Заскорузлое тряпье завалило меня, и то, что произошло в следующее мгновение, я не увидела. Только услышала грохот, крик, матерную ругань, и тут же Светка схватила меня за руку, вытаскивая из-под вешалки.
– Быстрее! – она рванула меня в сторону двери.
Оглянувшись, я увидела, что мужик пытается выбраться из-за инвалидной коляски, которая сбила его с ног и зажала в углу, между шкафом и тумбочкой.
– Это ты его? – спросила я на бегу, когда мы уже летели вниз по лестнице.
– Да. Он на тебя отвлекся, я коляску увидела, ну и…
Закончить она не успела, потому что мы услышали, как за нами с шумом распахнулась дверь, а потом грохот: мужик перепрыгивал по несколько ступенек сразу. Мы наддали, но он догонял. Только бы из подъезда выскочить, не будет же он нас на улице, при всем честном народе убивать.
Оставалось совсем чуть-чуть, мы уже были внизу, и тут Светка, бежавшая сзади, поскользнулась в луже и упала. Я обернулась ей помочь, и тут мужик прыгнул на нас, как тигр, с пятой или шестой ступеньки. Каким-то чудом я успела выдернуть из-под него Светку, и он грузно рухнул прямо лицом в лужу. Дернулся, замычал и затих.