Семь посланников

Тюдор Элизабет

– И как же?

– Он притворяется глупцом. На этот раз рассмеялась правительница.

– Знаешь, Генри, мне кажется, ты чрезмерно умный.

– Хотите сказать, что я выгляжу уникальным глупцом?

– Нет-нет, я не играю словами, как это делаешь ты. А говорю лишь то,

что думаю.

– А зря, играть - это так забавно! Ваше величество, много ли вы

знаете игр?

– Ни одной! Я королева и должна заниматься более важными делами,

нежели проводить свой досуг в играх.

– У нас на Земле есть игры различного свойства, развлекательные,

занимательные и любовные.

– Две первые я могу себе представить. Что же представляет собой

третья? Макензи возликовал в душе, поняв, что настало время пойти в амурную атаку. За прошедший месяц он ни разу не видел, чтобы Гектус посетил покои своей супруги. Либо у него было столько наложниц, что он не мог никак уделить время своей законной жене, либо у этих каллаксийцев и вовсе не существовало эротической связи. Генри как-то слышал о фригидности здешних красоток. В памяти также жили толки о том, что эта раса размножается совсем иным, не схожим с общепринятым, земным способом. Оказавшись на планете, о жителях которой ходило столько слухов, он сделал для себя вывод, что кроме всего прочего услышанного, тамошние мужчины были полнейшими олухами. Интерес, проявленный королевой

к так называемым любовным играм, предоставлял землянину возможность выступить в роли преемника Эрота и обучить красавицу науке любви и страсти.

– Понимаете ли, ваше высочество, правила этой игры нельзя описать

словами, их можно только показать.

– Ну, так покажи.

– Если вам это угодно. Макензи, сняв с ног сандалии и жилет, спустился в ванну. Глаза королевы загорелись пурпурным цветом, что означало удивление.

– Это часть игры, - пояснил осторожный землянин и, заметив смену

цвета глаз правительницы, набрался решительности и подплыл к ней поближе. Прикоснулся рукой к ее лицу и произнес:

– Закройте глаза. Королева выполнила требование игрока и почувствовала на своих устах мягкие, теплые губы и горячее дыхание пришельца. Ариада никогда прежде не испытывала такого прилива чувств, дурманящих разум и захватывающих дух. Они были необычными, новыми и немного пугающими, но услада была столь велика, что не оставила места негативным ощущениям. Осторожность, рассудительность и даже нравственность подавлялись и отметались прочь в безумстве сладостного поцелуя. Генри отстранился от правительницы, решив сначала посмотреть на ее реакцию, и только потом продолжить намеченное обучение. Ариада, ничего не произнеся, протянула руки к нему и, обхватив его плечи, ответила жарким поцелуем. На сей раз настал черед удивляться землянину. Он и не подозревал, что каллаксийка проявит такое умение.

– Какие еще есть правила у этой игры?
– нетерпеливо спросила королева. Молодой человек оглянулся. Повсюду стояла прислуга и стража.

– Их много. очень-очень много и одно интереснее другого. Но

показывать их здесь и сейчас нежелательно.

– Почему?
– не поняла его собеседница. Генри приблизился к ней вплотную и прошептал:

– Нехорошо будет, если тайны этой игры станут всем известны. Ведь

это игра только для королев, - нарочно ввел он ее в заблуждение.
– Сегодня вечером ваш фаворит раскроет вам секрет Купидона. Землянин покинул ванну и отправился к себе, оставив красавицу в восторге и растерянности. К вечеру того же дня после сытного ужина Макензи отправился в свою комнату. Не успел он как следует отдохнуть, как раздался стук в дверь, и в комнату вошла служанка королевы, Клепсэра.

– Королева желает вас видеть, - не поднимая глаз, тихо проговорила она.

– Зачем?
– удивился Генри.
– Ах да!
– протянул он, вспомнив

обещание продолжить инструктаж любовной забавы. Поднявшись с кровати, он последовал за курьершей. Клепсэра проводила его до спальни королевы, пропустила внутрь, а сама осталась за дверью. Ариада стояла посередине комнаты, неподвижно и с замиранием сердца ожидая его. В комнате кроме них двоих никого не было. Для Генри было в новинку видеть правительницу без своей обычной свиты и прислужниц. Он понял, что его прихода она ждала с нетерпением, избавилась от всех слуг, чтобы остаться с ним наедине.

– Ваше высочество желали меня видеть. Я к вашим услугам,

поклонившись, пришелец принял серьезный вид. Этому негоднику вздумалось немного поиграть на струнах ее терпения. Как было ему приятно видеть поверженную им королеву, ту, которая, несмотря на свою благосклонность, обращалась с ним все это время как с весельчаком, фарсером и шутом. Теперь, стоя перед ней с гордой осанкой и невозмутимым лицом, видя в ее глазах огоньки любопытства и жажду познания, он сохранял холодную учтивость, мстя ей, таким образом, за пережитые унижения. Увидев выражение его лица, Ариада засомневалась в правильности своего поступка. Ее колебания не ускользнули от прозорливых глаз землянина. Разумная мысль тотчас пришла на выручку. Он решил усмирить свою гордыню и начать придерживаться ранее намеченного плана. Соблазнительная улыбка Генри растопила лед, вставший между ними, и придала королеве прежнюю уверенность. - Я подумал, может, вы желаете продолжить знакомство с правилами

представленной еще нынче днем игры? - Да, конечно. Я вся внимание, - приободрилась Ариада. - Вторая часть любовной игры называется прелюдией. Ее играют наряду с

первой. Особым условием этой части является раздевание. - Что?
– не расслышав его, переспросила правительница. - Раздевание. Для того чтобы начать вторую часть, необходимо раздеться. - Как? Я ведь отпустила всех прислужниц, - огорченно произнесла

собеседница. - Ничего страшного, я вам помогу.

* * *

Солнце уже давно стояло в зените, а инструктор эротики после ночного учения все еще спал. Рядом с ним лежала примерная ученица. Сонными глазами она смотрела на колышущуюся листву за окном. Утомленный организм требовал отдыха, но чувство долга принуждало ее вступить в новый день и выполнять свои обязанности. Однако в тот день на Ариаду снизошло озарение, и она поняла, что все эти годы жила неполноценной жизнью, походила на неодушевленную машину, день ото дня трудясь только во благо других и не заботясь о собственных чувствах. И было странным для нее, что всего этого она и не заметила бы, если б не магическая игра ощущений, предпринятая молодым землянином. Глубокий вздох королевы разбудил партнера. Раскрыв широко глаза, он долго пытался понять, где находится и как туда попал. Заметив рядом правительницу Нортиса, изумленно встрепенулся. Словно вспышка света пронеслась над его памятью, и воспоминания прошлой ночи тут же ожили.. нежные поцелуи, соблазнительные шептания и пылкая страсть.. "Нет, нет, нет, я не мог этого сделать, - осуждая свой поступок, подумал Генри.
– Ты правильно поступил, - пытался оправдать и подбодрить его внутренний голос.
– Я ведь поступаю подло.. Вовсе нет. Разве она обходится с тобой честно?. Нет.. Вот видишь, значит и совести незачем грызть тебя. Положение Шико и Оселока[108] было намного выше твоего. Так что не терзай себя напрасными упреками. Еще немного усилий - и свобода будет в твоих в руках", - вот таким образом напутствовало Генри его второе "я", которое отличалось от него жесткой рассудительностью. Макензи заставил себя войти в хорошее расположение духа, приободрил себя надеждой и перевернулся на бок. Приподнялся на локте, склонился над Ариадой. Ее задумчивое лицо показалось Генри еще более очаровательным, а обнаженное тело необыкновенным по красоте сложения. Но сколь прекрасной ни была бы королева Ариада, она в представлении молодого землянина не могла сравниться с владычицей его сердца - Гвендолин Белфорд. Здесь на Каллаксии, да и на Терронге тоже, он часто вспоминал ее, и эти воспоминания, поначалу приносящие болезненную раздражительность,

позднее притупились и больше не вызывали огорчения. Еще спустя некоторое время они стали единственным приятным звеном в цепи бедствий, опутавших его. Но не будем сейчас говорить о Гвендолин, оставим эту тему на потом и вернемся в спальню королевы Ариады. Насмотревшись на прелести каллаксийской красавицы, Генри наклонился к ней поближе и приложился губами к ее щеке и шее. Ариада обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Ей было хорошо как никогда в жизни. Пьянящее чувство дурманило разум и заставляло сердце усиленно биться. И этим новым ощущением она была обязана человеку с далекой Земли. Прошло шесть месяцев. За это время Генри стал намного ближе королеве. Если прежде он был ее спутником только в дневные часы, то теперь она не представляла себе ни одной ночи без него. Однако близость землянина с правительницей не дала ожидаемых результатов. Внешней политикой государства занимался сам Гектус. Королева же должна была вести дела, касающиеся благополучия подданных на родной планете, поддерживать теплые отношения с соседними странами Каллаксии, а главное заботиться об экологии как собственного королевства, так и всей планеты. Ариада исправно выполняла свои обязанности, и в управлении верноподданными, пожалуй, ей не было равных. Никто из овелийцев не проявлял недовольства своей жизнью. Они обожали свою королеву и преклонялись перед ней как пред богиней. В свою очередь и правительница платила добром и вниманием за их преданность. Надо сказать, что Макензи узнал еще кое-что интересное из придворной жизни. Королевский дворец делился на две части, в одной из которых жил король, а в другой королева и у каждого из них были свои приверженцы. За семь месяцев, прожитых человеком во дворце, он ни разу не видел, чтобы королевская чета встретилась. Они сообщались между собой лишь посредством курьеров, хотя во дворце и существовала визуально-оптическая связь. Но, повидимому, супруги не желали видеться друг с другом, поэтому пренебрегали этим методом общения. Обстоятельство это было довольно-таки странным, и Генри горел желанием расспросить обо всем королеву, но, разумно помалкивая, он собирал необходимые сведения. Единственное, что действительно тяготило душу генерал-майора, так это отсутствие связи с управлением ГСБ. По его расчетам, операторы должны были все уже исправить. И в этой незадаче он мог увидеть только одну причину - Дисмас Брэстед все еще не добрался до Земли. Такая причина тревожила его больше, чем что-либо. Мысль о друге и о сложностях, вероятно, выпавших на его долю, лишала Генри покоя. Очевидно, именно эта мысль заставила разведчика взяться за дело с большей активностью.

Г л а в а 22

СУОДЭЛЬ

Очень жаль, что дуракам нельзя говорить

умно

о тех глупостях, которые делают умные

люди.

У. Шекспир[109]

Спустя еще два месяца начались приготовления к празднику Суодэль, в честь десятилуния. Праздник этот отмечали один раз в год, когда все десять спутников Каллаксии можно было одновременно увидеть на вечернем небосводе. В день праздника должен был состояться торжественный обед в честь Суодэль, где обязаны были присутствовать королевская чета и их свита. Это было единственное празднество, на котором все придворные собирались вместе, и землянину выдалась прекрасная возможность встретиться с представителями противоположной стороны. Настал долгожданный день праздника. Несмотря на многодневные приготовления, во дворце царила суматоха. Прислуга выбилась из сил, выполняя всевозможные поручения, и труднее всех пришлось поварам. Праздничный стол должен был изобиловать как блюдами, употребляемыми почитателями королевы Ариады, так и яствами другой стороны. Необходимо добавить, что даже в этом, казалось бы, столь незначительном вопросе, их взгляды не совпадали. Вся эта сумятица с приготовлениями ничуть не затронула лишь одну персону - человека с Земли. Следуя своему обычному режиму дня, в самый разгар приготовлений он удалился в свою спальню на покой (так как продолжительность дня на Каллаксии была в два раза больше, соответственно и человеку с Земли требовалось больше часов для сна). Его никто не беспокоил, все знали, что сон обеспечивал хорошее присутствие духа землянину, а значит, и поднимал настроение королевы. Безусловно, во дворце давно ходили слухи об отношениях человека с правительницей. Но никто не знал, отчего она была столь привязана к нему. Правда, некоторые, из самых близких служанок, судача меж собой, упоминали о какой-то земной игре, но сами не имели ни малейшего представления о ней. Оставим в покое служанок королевы и присмотримся, наконец, к творящемуся во владениях короля Гектуса. Заговорив о властелине, надобно сказать, что отношения между ним и его подданными были несколько иными. Он был жестоким и деспотичным. Его боялись как смертельной чумы, и страх вызывал в них глубочайшее уважение к королевской особе. В отличие от своей супруги, он имел узурпаторские наклонности, и дни свои проводил, планируя объекты для притеснения, нападения, грабежа и уничтожения. Гектус страдал перепадами настроения. Его агрессивное состояние могло смениться тоскливой злобностью, беспокойством и придирчивостью. А временами (конечно, это было крайне редкое явление) настроение у него поднималось, он становился оживленным и необычайно веселым. Однако эта неадекватная веселость вызывала у окружающих недоумение и страх. Вдобавок ко всему у правителя проявлялись временные помрачения сознания с наплывом зрительных и слуховых галлюцинаций, бредовых представлений. И все это было проявлением эпилептических сумерек и дисфории, являвшихся психическими эквивалентами эпилепсии. Да, Гектус был болен, но на Каллаксии ничего не знали о его недуге. Единственным, подверженным этой болезни, был правитель. Его болезненное состояние подданные воспринимали за необычную характерную черту. Была еще одна странность у короля. Он никогда не снимал своей маски при окружающих. Никто и никогда не видел его лица, и даже Ариаде оно не было знакомо. Но об этих и других странностях правителя Нортиса вы узнаете по ходу повествования. А сейчас нам надлежит вернуться ко дню праздника Суодэль и прислушаться к разговору, состоявшемуся в покоях короля.

– Ваш костюм просто блеск. Все умрут от зависти, даже я вам завидую,

ваше величество, весело подпрыгнув, подшутил Маззи. Для того чтобы познакомить вас с этой необычной личностью, автор изложил его описание в стихотворной форме:

Три фута от земли, с горбом,

И непригляднейшим лицом,

С клинообразной бородой,

И лысой, жирной головой.

Владел он острым языком

И был шутом-весельчаком.

Став шут любимцем короля,

Считал себя за главаря.

Он угрожал, всех проклинал,

Никто его не пресекал.

Годов он тридцать всех травил,

Немало жизней погубил.

Плут ловко судьбами играл,

А сам боялся лишь зеркал,

И отраженья своего

Страшился он как никого.

Таков он, Маззи - лжец и льстец,

Наимудрейший шут-глупец.

Да, таким и был Маззи. Вас удивляет, отчего к нему проявлено такое особое внимание? Дело в том, что эта персона сыграет важную роль в данной и последующих главах. Ну, а теперь послушаем ответ короля на комплимент шута.