Семь ступеней в полной темноте
Шрифт:
Но за прошедшие столетия люди стали умнее. Ожесточились. Появилась религия. Фанатики. Более современное, точное оружие, от которого сложно уклониться. Нас потихоньку стали истреблять. Мужчин, которые могли бы давать потомство, осталось совсем мало. Ведь они гибли, защищая нас. Крылатый народ встал перед чертой, за которой нас ждало вымирание. Хотя тела наши практически бессмертны… Тогда, старейшины сделали Ангуса нашим королем. Народу нужен был лидер, а он отлично подходил для этой роли. Выбора ему не дали.
Мы не можем рожать от людей, но во всем есть исключения. Первой из женщин, ставшей воином, ставилась задача найти среди
— Я, значит, пригоден? — уточнил Арон.
— Более чем — без тени сомнения согласилась она.
— Сначала, мужчин приносили в селение, и предлагали остаться. Были те, кто оставался, но по ряду причин, это не прижилось. Из-за глупости, жестокости и людской недалекости, это стало слишком рискованно. Вскоре, люди окончательно стали вызывать к себе отвращение. А жизнь их в глазах ощутивших силу валькирий, потеряла всякую ценность.
Женщины в бою показали себя крайне эффективно. И те немногие мужчины, что остались у нас, перестали принимать участие в вылазках. А население теперь медленно, но, верно, давало прирост. Теперь валькирии не церемонились. Кружась там, где люди затевали битвы, они без труда вычленяли самых сильных и удачливых воинов. Чаще всего, дожидались, пока их ранят, или те упадут без сил, или уснут. После, судьба воина была не завидной. Одна или две валькирии уносили несчастного с поля боя. И если кровь его на вкус их удовлетворяла — совокуплялись. А если он не годился, пускали в расход. Хорошей шуткой считалось оставить человека где-нибудь на пике скалы или на высоком уступе, откуда он вряд ли смог бы спуститься.
— А что было потом с этими воинами? — заинтересовался кузнец, слушая до того не перебивая.
— Они умирали — развела руками Уна — Как правило, в процессе. Разгоряченные битвой девы не сдерживали себя. Кроме того, к ужасу старейшин, оказалось, что кровь начала действовать на дев как наркотик или алкоголь, лишая страха и морали. Вызывая привыкание. Участились случаи сумасшествия и жестоких стычек среди своих же.
— Ты тоже так совокуплялась?
Уна отвела глаза. Ответ был очевиден.
— В течение столетия, людей, обладавших нужной нам группой крови, не стало. Мы всех извели. Что, отчасти, решило проблему морали, но подорвало рождаемость. Попытки, конечно, были. Девы привыкли убивать и совокупляться… но дети, если зачать их было суждено, редко выживали. Впрочем, как и дети, зачатые среди сородичей. Без свежей крови народ вырождается.
У валькирий, не смотря на привитую жестокость, привязанность к своему потомству крайне сильная. А от того, встала еще одна проблема. Неудавшиеся матери в слепом отчаянии бросались на скалы. Зрелище было страшным….
— А что с крыльями? — вставил Арон.
— А что с ними? — не поняла она.
— По логике вещей, будь я твоим сыном, у меня должны были вырасти крылья.
— О, это совсем не обязательно. Как ты мог заметить, многие из нас носят стальные крылья. Такое было и раньше. Дети чистокровных родителей, как и дети боевых валькирий, не всегда имели крылья. Главное, это дар, который передается
Мы… пробовали вживлять крылья мужчинам что остались, с нами добровольно. Но это печально кончилось…
— Вживлять? — переспросил кузнец.
— Да. Мы это умеем. Старейшины многое знают. Еще с тех времен, когда наш народ жил иначе.
— Интересно… И, что было дальше?
— Дальше… — она грустно улыбнулась — Наш король запретил нападать на людей. И тем более совокупляться. Теперь он хотел мира. Надо сказать, что и люди подустали от долгой вражды. Появились правители, с которыми стало возможно договариваться. Снова торговать.
Сольвейг же, младшая из чистокровных дочерей Ангуса и Гуты, выросшая на рассказах о славных битвах и, успевшая к тому времени, попробовать крови — подчиниться не смогла. Ее молодая горячность, и те навыки, которые воспитал отец, жаждали свободы. Рвались наружу. Вот наш король и приставил меня приглядывать за дочерью, в надежде, что эта бравада, вскоре, пройдет. Что за времена то были….
Уна мечтательно прикрыла глаза.
— Однако, девочка взрослела. А жажда крови и новых битв в ней лишь крепла. Она свирепела. Набирала сил и умения. Ощутила мощь. Никто теперь не смел ей указывать. Ее стали бояться. До тех пор, пока король Ангус не решился-таки ее усмирить. Как ты знаешь, все кончилось плачевно. Она его чуть не убила.
— А что за история с ее именем? — вспомнил Арон.
— Сольвейг? Оно означает «Луч солнца». Она была последней из чистокровных детей. Когда она родилась, старейшины сразу предрекли ей великое будущее. Она должна была стать одной из великих. Вместилищем колоссальной духовной силы. А потому и отношение к ней с детства было особым. Возможно, это и сыграло плохую шутку. Она всегда чувствовала свою исключительность. Стала меня игнорировать, улетать одна, пропадая неделями. А возвращалась, смердя зловонием, вся в грязи, перемазанная кровью.
В один из таких моментов, я и повстречалась с твоим отцом. Искала эту несносную девчонку, а наткнулась на одинокого путника в поле ржи.
— И ты его атаковала! — Арон усмехнулся. История повторялась.
— Да. Без зазрений совести. Чисто инстинктивно. Уверенная в своих силах и безнаказанности, я обрушилась на него с высоты. Но он отразил удар просто и легко. Без страха и сомнений.
Я нападала снова и снова, раня его и крыльями, и когтями, и мечом. Но не смогла нанести ощутимых повреждений. Вскоре ему это надоело. Твой отец просто схватил меня за руку, и силой отобрал меч. Потом подобрал сумку и пошел домой, истекая кровью. А я осталась как дура, посреди поля стоять. Напасть я больше не решилась, но до дома его проследила.
Мало того, что он не удивился. Он не испугался, не уступил в силе и, почему-то, не убил меня. В том, что он мог это сделать, сомнений не было. Я поняла это, когда немного остыла. Покружив какое-то время над его домом, я решила нанести визит вежливости. Выждав момент, я, сложив крылья, влетела в окно. А он сидел за столом и, как нив чем не, бывало, ужинал.
Он был старше, чем ты сейчас, но похож как две капли воды. И я засмотрелась… Забылась, на какое-то мгновение. Потом, опомнившись, насколько могла вежливо, попросила вернуть мое оружие. Странно, но он согласился. Повертев в руках мой меч, он вернул его, вперед рукоятью. Я убрала оружие в ножны и спросила его имя. Он спросил мое, и я улетела.