Семь зверей Райлега (фрагмент)

Перумов Николай Даниилович

Нэисс не ответила. Только глазищи так и сверкали янтарным пламенем, соперничая в яркости с горящим в ладони дхусса серебристым огнём.

Раненая пошевелилась и застонала. Стон получился жалобный, жалкий и слабый. Совсем не свойственный свирепой и бесчувственной Гончей, не знающей ни милосердия, ни сострадания, ни сомнений, ни колебаний...

Щека Нэисс дёрнулась. Когти выдвинулись до самого предела.

– Успокойся, дикая. Она, - кивок на лежавшую - тебе вреда уже не причинит.

– А ты откуда знаешь?
–

зашипела Нэисс.

– Знаю, - коротко ответил дхусс, не переставая возиться с Гончей Скажите пожалуйста, какой всезнайка! А вот выпустит она тебе кишки, тогда что? Или ты у нас такой непобедимый?...

– С Гончей в открытом бою мне, конечно, не справиться, - неожиданно спокойно и легко признался дхусс.

– Не может быть!
– передразнила его Нэисс.
– Чтобы дхусс вот так запросто признал, что...

– Сколько можно повторять, что я не дхусс?

– Да, я теперь готова поверить, - ядовито бросила сидха.
– Ни один истинный дхусс с таким никогда бы не согласился.

– Я не истинный дхус. И меня подобные глупости не трогают, - спокойно отозвался Меченый.
– Ага! Нашёл! Глубоко, однако ж, как затянуло уже...

Он резко выпрямился. Окровавленныя пальцы сжимали нечто вроде короткой толстой иглы, сейчас кажущейся почти что чёрной. С иглы медленно срывались тяжёлые маслянистые капли.

– Крепко ж ты её, - покачал головой Меченый, поднимая глаза на сидху. , Neander Xazix, Игла-до-Сердца.

– А чего их жалеть, - сидха оскалила зубы.
– Нелюдь и нежить они, более никто.

– Кровь у неё красная и горячая, - зло бросил Меченый.
– У зомби и прочей нежити такого не бывает.

– Она хуже нежити. Зомби безмозглы, их такими сотворили. А она...

– Её тоже сотворили такой, - заметил Меченый.
– Она тоже не виновата.

– Ага, ага, она не виновата, её пославшие не виноваты, маги, что придумывали те заклятия, тоже не виноваты, потому что ими двигало ничто иное, как страсть к чистому познанию...

– Здесь не место для философических диспутов, - Меченый брезгливо переломил покрытую тёмной кровью иглу.
– Кодекс Далейны...

– Откуда дхусс может знать о Кодексе Далейны?
– вздрогнула сидха.

– Не люблю неумных, - возведя глаза к небу, сообщил Меченый молчаливым колючим ветвям.

– Это я-то неумная?!
– вскинулась Нэисс.

Меченый, похоже, счёл, что ответ будет ниже его достоинства.

Раненая Гончая тем временем вновь зашевелилась и застонала. Тонкие руки и ноги, на вид такие хрупкие, содрогнулись в конвульсиях. Обтянутая серым платом голова приподнялась, Гончая резко выдохнула - воздух пополам с кровью.

– Ты пропорола ей лёгкое, - осуждающе сказал Меченый.
– Даже убить... как следует не смогла. Чтобы сразу и без мучений.

– Без мучений, как же! Я и хотела, чтобы эта тварь

подольше мучалась! Чтоб на своей поганой шкуре почувствовала, чтоб до дна проняло напоследок!
– огрызнулась Нэисс, резко отворачиваясь.

– Очень достойно чести благородных сидов, очень достойно, - Меченый вновь склонился над раненой, пальцы его снова заскользили по окровавленной одежде. Гончая задёралась и застонала. Пальцы судорожно сжались, впиваясь в землю, скребя её, словно пытаясь невесть до чего добраться.

– И вторая иголка... и третья...
– Меченый в упор взглянул на сидху и отчеканил: - Ни одно живое существо, какие бы преступления оно ни совершило, не заслужило таких мук. Если оно обречено смерти по приговору справедливого суда - казнь должна совершиться молниеносно. Пытая и мучая своих врагов, пусть даже они причинили нам великое зло, мы становимся в ряд с ними...

– Шпаришь как по писаному, - усмехнулась сидха.
– Тебя бы самого в Шкуродёрню, эту, как её, этику магии преподавать. Сказали б тебе там ученички, куда ты можешь засунуть себе свою этику... равно как и принципы.

– Принципы на то и принципы, чтобы никто и ничто не заставило бы тебя их никуда засунуть, - спокойно отозвался Меченый.
– Ага... четвёртая... ну всё, готово.

Гончая Некрополиса тем временем постепенно приходила в себя. Глаза мало-помалу обретали осмысленное выражение - как и у сидхи, большие, выразительные глаза, чёрные, как подземный горючий камень. Ещё совсем недавно их покрывала пелена, сейчас взгляд прояснился, сделался осмысленным.

– К-х-то...
– прохрипела Гончая.
– Кхто тхы?...

– Зови пока просто Меченым, - осторожно, тихим спокойным голосом опытного врачевателя, разговаривающего с больным, ответил дхусс.

– Гхде-е...

– Она тут, - Меченый полностью проигнорировал яростный жест Нэисс.

– Онха-а... уб-хьёт...

– Успокойся. Никто никого не будет убивать. Во всяком случае, пока я здесь, ничья кровь не прольётся. Ни твоя, ни её. Обещаю тебе.

– Йа-ха... нхе-е... убхерегхла...

– Забудь об этом. Что было, то было. Лежи спокойно. Знаю, тебе очень хочется пить, но этого пока нельзя. Потерпи, пока моё заклятье сработает.

Тогда осуши хоть все здешние ручьи.

– Заботливый какой, - фыркнула Нэисс. Сидха дрожала от негодования, когти выпущены, колени напряжены, она готова была к прыжку... и в то же время свойственным всем сидам полузвериным чутьём сознавала - на этого дхусса лучше не бросаться. Даже если тебе удастся застать его совершенно врасплох.

– Лежи, лежи, - Меченый похлопал Гончую по плечу.
– Сейчас тебе станет лучше. Веки твои закроются, ты уснёшь и духи покоя снизойдут к тебе, унося душу твою в надзвёздные выси, где мириады сияющих огней, где нет ни зла, ни боли...