Семейные хроники Лесного царя. Том 2
Шрифт:
Дракон смерил его взглядом:
— И он любил меня. Спасибо, благодаря тебе я узнал это доподлинно, как и горечь его ненависти ко мне. Хотя и так не сомневался в силе его чувств.
Драгомир покачал головой:
— Он всё еще любит тебя, поэтому не имеет решимости простить. Тебе придется заново заработать его доверие. Вернее, он уже простил тебе всё, кроме самой первой лжи.
Дракон пожал плечами:
— Нужно ли мне его доверие теперь? У него начинается новая жизнь, в которой мне нет места.
— Почему ты так стремишься найти себе хозяина? — решился задать волнующий вопрос Драгомир. Уставил
— Не рабом, а добровольно отдаться во власть того, кого… — машинально возразил дракон. Прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего. Но раз уж начали разговор, раз уж мальчишка оказался шустрым и проницательным, то следует объяснить так, чтобы понял. — У тебя было домашнее животное?
— Конечно, — не задумываясь, кивнул Мир. — Козы, поросята. Когда я живу с мамой, я отвечаю за скотину.
— Нет, не то, козу ты не пустил бы в свою постель, — рассмеялся Руун. — Была у тебя любимая собака? Кошка?
— Рысь, — опустив глаза, вспомнил более подходящий пример царевич. — Отец обожает рысей. Однажды погибла кошка, остались котята, совсем маленькие. Папка не мог без слез на них смотреть, поэтому я забрал всех себе, выкормил, вырастил и отпустил в лес.
— А если бы не отпустил? — спросил Руун. Дотронулся до острого подбородка, заставил поднять голову и посмотреть в глаза. Провел костяшками пальцев по скуле, впалой щеке. Аж в сердце защемило — до чего же худой мальчишка! Как после долгой болезни. Такой был и Сильван, когда они только-только встретились в хижине отшельника. Знакомый затуманенный взгляд с болью, затаённой глубоко на дне, спрятанной ото всех под привычной пустой улыбкой.
— Один котенок не захотел уйти, — признался Драгомир. — Он остался, всюду ходил за мной, мы даже спали вместе.
— Ты любил его, да? — подсказал Руун. — Заботился о нем, был ласков и предупредителен. И он полагался на тебя, доверял твоему выбору, ел из твоих рук.
— Так ты?.. — раскрыл глаза шире Драгомир. Залился румянцем, отодвинулся. — Ты сумасшедший. Никто в здравом уме не пожелает сделаться игрушкой для другого.
— Игрушкой? Разве ты не понимал, что он зависит от тебя, но при этом имеет собственные желания и волю? Разве ты не считал себя обязанным делать всё, чтобы он был доволен и счастлив?
— Да, ты прав, он не был игрушкой. Он был моим другом. Частью моей жизни.
Руун кивнул, признавая, что Мир уловил суть.
— Не могу поверить, что Сильван был твоим хозяином, — пробормотал Драгомир.
— Он и не был, — вздохнул Марр, усмехнулся. — Он сам нуждался в повелителе, каким отчасти стал для него твой отец. Или во владычице, как твоя сестра. У нас с ним всё равно ничего путного не вышло бы. В то время нам была необходима любая поддержка, мы вцепились друг в друга, как утопающий за щепку. И едва не утонули оба.
— Боже, как это грустно, — всхлипнула Милена, утирая глаза платочком. Громогласно высморкалась. — Извините.
Руун чуть не подпрыгнул на месте: оказывается, Милена под шумок отвела своего некроманта к соседней скамье и сама тихонько села рядышком, так что прекрасно слышала каждое их слово.
Сильван тоже слышал. Не отрывая взгляда от Яра, который своеобразным способом возвращал Грюн голос,
— Ты прав, Руун. Тысячу раз прав. Мы ошиблись друг в друге с самого начала. Полюбили, в надежде убежать от одиночества, увидев в другом отражение собственных страхов. И после ошиблись, не объяснившись, не выслушав и не сказав того, что должны были сказать. Наша вина взаимна и равна. Я понял это не сегодня. И я простил тебя за всё. Кроме одного — в самом начале ты солгал мне. Мне нечего было скрывать от тебя, я не знал, как это — подозревать другого в обмане. Ты же обрадовался моей глупости и использовал меня в своих целях. Твоего молчания я тебе не прощу никогда.
— Твое право, — обреченно согласился Руун. — Я и сейчас не могу тебе ничего рассказать, увы. Ни о том, как я оказался на пороге твоей хижины. Ни о том, почему был на волоске от смерти.
— Полно, Ванечка, — вступилась Милена, — неужели ты не спас бы его? Даже если бы он рассказал тебе правду тогда, что его нарочно подкинули тебе, специально избили и приказали втереться в доверие — неужели ты поступил бы иначе? Прогнал бы? Оставил бы умирать? Нет, Ванечка, ты никогда не поступил бы так жестоко.
Маг промолчал.
— Правильно, солнышко, — поддакнул Яр. Он разорвал поцелуй и теперь крепко держал Грюн, обмякшую в полуобмороке, приложив ладонь к ее горлу, управляя невидимыми нитями силы. — Я ему твердил то же самое. Да и вспомни, Силь, разве он тебя соблазнил против твоей воли? Заставил тебя насильно что-то сделать? Он попросил помочь — и ты согласился. Он молчал, да, но и ты сам дурак, что не расспросил вовремя ни о чем. Поднажал бы со страстью, авось он и признался бы. Хотя, если честно, я тоже на него зол — за его привычку сбегать. Мало сбежал от тебя, заточив в башне, так и от меня потом удрал! Не дослушал, не дал договорить, рассердил Лес, а ведь могли бы вдвоем сообразить, как освободить тебя. Нет, вместо этого я по его вине проспал всю зиму, как сурок, а потом сто лет ничего не помнил и не ведал! Если б не Миленка, ты так и помер бы тихо, став самому себе надгробным ангелом.
Руун Марр стиснул челюсти. Мир заметил, какого труда ему стоило выслушивать отповеди молча, не начав оправдываться.
— Ну, вот так, сойдет, — наконец-то прекратил Яр мучить еле дышавшую гоблинку. Передал с рук на руки Евтихию, обессиленному противоречивыми чувствами. — Связки я ей восстановил, теперь сможет даже петь.
— Благодарю, — вздохнул Сильван.
— Не стоит, она же моя внучка, — ухмыльнулся Яр. Легонько похлопал Грушу по щекам, чтобы не висела на руках у Тишки, точно тряпичная кукла. И когда та открыла глаза и затрепыхалась, смущенная внезапными объятиями растерянного возлюбленного, Яр попросил: — Ну-ка, скажи что-нибудь?
— Ой, не терпится услышать, какой у Грушеньки голос! Наверное, мелодичный! — воодушевилась Милена.
Покосившись на Светозара, Грюн честно попыталась что-то произнести. Судя по ее личику, ей не терпелось осыпать лесного владыку самыми отборными гоблинскими ругательствами. Но кроме невнятного шепота ничего не выходило, как ни старалась.
Яр протянул руку и просто ущипнул свою названную внучку за попу. Та громко взвизгнула от неожиданности:
— Ай!!!
— Очень мелодичный голосок, как у павлина! — ехидно заметил Руун.