Семейные хроники Лесного царя. Том 2

Бересклет Антонина

«Огонь! Он горит! Огонь!» — зачарованно зашептал Лес, завибрировали невидимые нити, пронизывающие дворец.

Ногти на левой руке стали черными с ярко-бордовыми полукружьями, вытянулись, напоминая когти — точно как у Рууна в человеческом обличии. Но хуже всего, что они горели. Не сгорали, не обугливались, не тлели. Просто каждая пластинка ногтя испускала свой маленький живой язычок пламени, ровный, бездымный, мягко светящийся зеленоватым светом. Драгомир в доказательство резко помахал рукой в воздухе — огоньки не удалось сбить, они не потухли, не посыпали искрами, просто ненадолго вытянулись в

тоненькие, едва заметные глазу полоски. Но стоило остановиться, и язычки пламени стали опять короткими, с ноготь высотой.

— Ух ты! — поморгала Милена. Осторожно потыкала пальцем: — Они не горячие?

— Нет, чуть теплые, совсем не жгутся, — заверил Драгомир. — Только я боюсь ложиться спать с такой рукой, вдруг одеяло подожгу?

— В воду пробовал опустить? — предложил Сильван. Отвернулся, потер виски. Голос его зазвучал глухо, надсадно.

— Пробовал, они и в воде горят. Извините меня, — еще больше расстроился Мир.

— Ванечка? — забеспокоилась Милена о женихе, слезла с кровати. — Ты сам-то как? Мирош, он не выносит вида огня, а ты тут со своими когтями!

— Простите, — вскочил Драгомир. — Тогда я лучше пойду…

— Стой! Сядь, — велел Сильван. — Я справлюсь. Мы разберемся.

Он отчаянно тер глаза, чтобы прогнать картины из своего прошлого. Отмахнулся от Милены, попытавшейся вручить ему чашку воды попить. Царевна, испугавшись его бледного в зелень, совершенно нездорового вида, не растерялась — вобрала хороший глоток за щеки и прыснула ему в лицо мелкими брызгами. Сильван охнул от неожиданного «умывания», выразительно поглядел на перестаравшуюся невесту.

— Это чтобы ты в обморок не упал, — пояснила она.

— Спасибо, — буркнул некромант.

— А почему ты у Рууна не спросил? Это же его чары! — сообразила Милена, обернулась к брату.

— Я спрашивал, — уныло отозвался Драгомир. — Он вообще не понимает, как это у меня получилось. У него-то никогда ногти не горели. Вон он, за дверью ждет, со мной пришел.

— Куда Марру разобраться в твоем колдовстве! С тобой даже Яр не всегда может справиться, — раздраженно хмыкнул Сильван. — Дай-ка руку, еще раз посмотрю. Мда… Руун в совершенстве владеет даром огня, так как эта способность у него врожденная. Он не сумеет ни объяснить, как управляет потоками пламени, ни научить тебя своим фокусам. Да и сам он совершенно необучаемый, с другими видами колдовства у него всегда было плохо, ужасно плохо, элементарные заклятья выходят чёрте как, криво и…

И всё-таки Сильван не мог спокойно смотреть на охваченную огнем плоть, пусть даже не было ни намека на запах дыма и гари. Он отпустил руку своего растерянного ученика и, застонав сквозь стиснутые зубы, согнулся, почти касаясь головой колен, уткнулся лицом в сомкнутые ладони. Милена тревожно принялась обмахивать его краем простыни:

— Надо папку позвать, — решила она.

— Нет, он занят! — глухо в ладони рявкнул маг. Выпрямился, шумно вздохнул: — Пожалуйста! Дайте мне минуту. Я справлюсь, я в порядке. Я знаю, что нужно делать, всё-таки я твой наставник. Вот черт…

— Только не говори, что у Мирошки на самом деле трое отцов? — нервно хихикнула Милена.

— Нет-нет! — Сильван зажмурился, чтобы не видеть горящие ногти ученика, пробормотал: — Во всяком случае, здесь я

точно не виноват. Если Яр взял что-то от Рууна, то сделал это сам, без моего участия и ведома.

Драгомир переглянулся с сестрой. Милена выразительно пожала плечами, продолжила обмахивать простыней.

— Ну, это на папку похоже, — заметила царевна, — он всегда был жадиной и собирал разные интересности, до чего только мог дотянуться.

— Я не могу сказать наверняка, скорей всего это знание о магии огня, что ваш отец считал с Марра вместе со способностью «отращивать крылья», — продолжил через силу некромант. — Однако Яр копался в драконьей памяти при помощи Леса. И если дар полета Лес не посчитал опасным, то тайну магического огня он мог самовольно запечатать. Или, с другой стороны, самому Яру это волшебство просто не потребовалось, и он передал его тебе, когда ходил беременный и пытался различными способами влить в тебя волю к жизни. Но дар спал в тебе до времени, как и все остальные твои силы. Теперь же, когда тебе пришло в голову попробовать новое колдовство, ты неосознанно сломал печать. Сомневаюсь, что ты сумел бы овладеть огненной стихией так быстро, если бы просто считал мысли Рууна. Ты безусловно талантливый, но без наработанного опыта обращения с чарами вообще… Ох…

Драгомир даже тайком обиделся, что наставник, как оказалось, сам обозначил границы его возможностей.

— Выходит, у Мироша дар огня такой же врожденный, как у Марра? — подытожила царевна, снова подсунула магу чашку с водой, чтобы напился после длинной речи.

— Вероятней всего, — подтвердил Сильван, упрямо отказываясь от воды, чтобы у них на глазах не клацать зубами о чашку. — Если всё так, как я думаю, волноваться не о чем, огонь не может тебе навредить без твоего позволения. Сейчас важно восстановить цепочку последовательности в сотворении чар, благодаря этому мы найдем недостающее звено — то, как вызванный тобой огонь потушить. Мир, постарайся, вспомни, как именно ты разбудил в себе пламя?

— Сначала я перебирал то, что успел прочитать в памяти Рууна, — несмело заговорил Драгомир. — В сущности техники полета я разобрался быстро.

— Потому что видел пример твоего отца с измененными чарами и мог сопоставить общие черты и различия, — пояснил маг.

— После чего стал думать о сознательном управлении огнем. Вспомнил, что мы находили в твоих книгах об огненной стихии…

— Хорошо, не спеши, — кивал Сильван. Он сидел на краю постели, закрыв глаза, обхватив себя за плечи руками, и незаметно для себя мелко раскачивался вперед-назад, пытаясь усмирить захлестывающую панику, прогнать кошмары из прошлого.

«Горит… Огонь… Огонь горит?..» — гудение стен дворца переросло в отчетливый шепот. Лес беспокоился всё сильнее.

— Потом сможешь мне передать, что ты там разглядел у Рууна про Ванечку? — шепнула брату на ухо Милена, не удержалась от соблазна. Драгомир смерил ее недоуменным взглядом, не сразу догадался, к чему она клонит, и густо покраснел. Кивнул, закусив губу, чтобы не прыснуть нервным смешком.

— Ой, гляди! — обрадовалась Милена, схватила Мира за руку: — Больше не горит! Потухла! А когти-то какие хищные остались, мамоньки мои! Мирош, малость подрежь, чтобы не царапаться, а вообще оставь, тебе идет!