Семилетка поиска
Шрифт:
– Здравствуйте, я – Сергей Иванов, врач. Вот, дежурю… А вы журналист?
– В свободное от половой жизни с Патроновым время. Еще вопросы есть? – поставила его Елена на место, уж это она умела делать.
– Извините, – замялся тот.
Елена, презрительно дернув плечом, прошла в кабинет с видом человека, который делает это каждый день. Патронов лежал на своем хипповом матрасе, в горе подушек, бледный как Пьеро. Рядом стояли столики с батареей лекарств, бутылками с минеральной водой. У кровати – капельница.
– Привет,
– С Новым годом! – Елена села к нему на постель, поцеловала, достала из сумки елочную игрушку, протянула.
– Ух, какая красота… А я вот, видишь… Такая фигня…
Елена погладила его по голове, понимая, что лучше всего не задавать ни одного прямого вопроса.
– Как погуляла? – спросил он.
– Бурно. Ездила по гостям, выпила много и разного, до сих пор плохо, – пожаловалась она.
– Может, пива или чего-нибудь еще? Сейчас они все принесут, – пообещал Патронов.
– Нет, все в порядке… А тебе что можно? А то я с пустыми руками.
– Да у меня все есть. Кормят кашей, как младенца, вон капельницу ставят со всякой дрянью, вставать не разрешают, – капризно перечислил он.
Казалось, что страшно похудел, посерел, словно увял.
– Ну, немножко полежишь. О жизни подумаешь. Иногда надо, – ласково напомнила Елена.
– Ты ж знаешь, как мне трудно лежать. У меня ж веретено в жопе. Ты ж сама такая же!
– А хочешь, в шахматы поиграем? Умеешь? Я уже сто лет не играла, – на всякий случай предложила она.
– Не сегодня, завтра. – Он повел на нее глазами, говорившими «а завтра придешь?».
– Хорошо, завтра, – кивнула она, подумав «ни фига себе!», нежно спросила: – Больно?
– Сейчас нет. А тогда я решил, что все… Испугался, как мальчик… Так смешно теперь. Лен, я ведь тебя позвал, потому что ты мне близкий человек… Я тебе скажу то, что только самые близкие люди знают. Поняла? – Он почему-то перешел на торопливый шепот, как будто за дверью были враги.
– Конечно, – кивнула она, но что-то ей в нем не понравилось; почему-то подумалось, что, видимо, он получил сильный удар по голове при аварии и теперь не очень адекватен.
– Лен, у меня в плече дырка… – сказал Патронов с детской жалобной интонацией.
– Дырка?
– Ага.
– А сотрясение мозга было? Сознание терял? – спросила голосом заботливой мамаши.
– Авария – это версия для всех. Дырка от пули. – Голос у него из детски-жалобного стал детски-хвастливым.
– От пули? – удивилась она, думая: «Совсем крыша поехала».
– Я вырубился… Потом очнулся, решил, что убили, лежу, как трупак, около машины… А тут микроавтобус подъезжает, оттуда четыре мужика. Обычные мужики, не в халатах. Сунули
– Кто «этот»? – Елена понимала, что он говорит только потому, что не может держать это сейчас в себе и что вообще-то рассказывать это ему не надо никому.
– Ты меня за кого считаешь, если думаешь, что я тебе и это солью? Или ты сюда от газеты пришла? – неожиданно обозлился он.
– Хочу просчитать степень твоей безопасности… – оправдалась Елена, прикидывая, кому же Патронов мог так перейти дорогу.
– Теперь полная. Стопроцентная. Я ж больше не сунусь! Второй раз уже куда надо стреляют. – Он как-то обмяк.
– А ты уверен, что не промахнулись?
– Лен, ты со своими журналистскими мозгами считаешь, что все выстрелы попадают в хронику? Запомни, ласточка, дай бог, чтоб только половина!
– Знаю, я просто боюсь за тебя… – согласилась она.
– Теперь чего бояться? Клиента сломали – он сдал назад, – поморщился он.
– Жалеешь?
– Там такие бабки паслись… Но я не Листьев. Я понимаю, что для снайпера человек стирается. Не любимый телеведущий, а движущаяся мишень, и все… – обреченно сказал он.
– Ты это только теперь понял?
– Естественно… думал, что они обосрутся. А обосрался я…
– Да брось ты! А детям уже звонил?
– Да я сразу, в тот же день. Запретил приезжать. Им про это и знать не надо… Скажи спасибо, что не гидравлика…
– А что это такое?
– Ну, это когда в бочку с водой сажают… Не знаешь, и не знай. А то опишешь где-нибудь в статье – будет отморозкам учебное пособие… Вы ж, журналисты, для красного словца хоть рецепт приготовления атомной бомбы готовы тиражировать…
Дверь осторожно приоткрылась, вошла домработница Лера с тарелкой в руках. Елена инстинктивно хотела отодвинуться от Патронова на постели, но вовремя остановила себя.
– Я сделала салат в миксере: морковь, орехи, сметана, – сказала домработница, словно Елены здесь не было.
– Поставь, – раздраженно сказал он. – И стучись, пожалуйста.
Она молча поставила салат на один из столиков и ушла, испепеляя глазами.
– Тоже еще дура! – выдохнул Патронов. – Ты меня покормишь? Я сам не могу.
– Да, конечно…
Она кормила его с ложки, как когда-то маленькую больную Лиду, и все это выглядело не как спектакль, а больше, чем спектакль. Где же вся его свита, челядь? Все дружки и подружки? Он словно прочитал это:
– Лен, я только теперь понял, насколько я одинок.