Семилетка поиска
Шрифт:
Его нельзя было перепутать ни с чьим, поскольку Лида поставила там зловещую мелодию «темы судьбы» Бетховена.
– И меня извините, – добавила Елена и ринулась под парочку и ворох пальто, на котором они пристроились.
На экране мобильного высветилось слово «Никита», Елена оттолкнула Зябликова, заорала: «Алло!» – но ничего не было слышно.
Побежала в соседнюю комнату, там ее встретила громкая музыка, в следующую – пели хором, в четвертую – смотрели телевизор, в пятой – играли в карты, в шестой спали дети, в ванной – насыщенно
– Теперь я тебя слушаю.
– Я чувствую, что я тебе помешал? – обиженно спросил Никита.
– Нет.
– Я тебе пытаюсь дозвониться все это время.
– Понимаю.
– Поздравляю с Новым годом, и пусть он принесет тебе счастье и любовь.
– Спасибо. У меня все это есть. И тебя поздравляю, и тебе пусть принесет и то, и другое, – ядовито ответила Елена.
– А у меня тем более все есть, я встречаю праздник в кругу любимой семьи! – напомнил он.
– Тогда чего звонишь? – разозлилась она.
– Звоню как доброй знакомой…
– Ну и козел…
– Вот и поздравили друг друга. Тогда пока, – упавшим голосом завершил он.
– Пока, – безучастно откликнулась Елена, пытаясь понять, что происходит на том конце провода.
«Поздравить по-людски не может!» – подумала она и тут заметила идущего навстречу с двумя рюмками Зябликова.
– «Куда плывете вы, когда бы не Елена, что слава вам одна, ахейские мужи?» – пафосно продекламировал он.
– Так вы, несмотря на то что режиссер, еще и образованный человек, – подколола Елена.
– Мы все учились понемногу… Давайте выпьем за Новый год, а то я все никак не дойду до ощущения праздника.
– Давайте, у меня оно тоже как-то вдруг оборвалось…
– Мне сказали, кто вы. И я заинтересован в том, чтобы вам понравиться…
– Заинтересованы?
– Готов дать интервью вашей газете…
– Дайте.
– Когда?
– Когда захотите. Позвоните в рекламный отдел, оплатите, вам пришлют кого-нибудь из отдела культуры. – Елена ужасно не любила, когда ее клеили под дела, даже если при этом видела, что нравится как женщина.
– Я? Оплатить? Вы шутите? Я – гениальный режиссер, – весело сверкнул он глазами.
– Фамилии гениальных режиссеров вашего возраста обычно уже широко известны народу, – кокетливо напомнила она.
– Так я снимаю всего третий фильм, до этого был киноведом…
– Естественно, гениальным?
– Конечно…
– Слушайте, Зябликов, я не занимаюсь режиссерами, особенно неизвестными. Или ухаживайте за мной бескорыстно, или валите… – нежно предложила она.
– Какая вы резкая… Придется ухаживать бескорыстно. Мы с вами идеальная пара – оба одиноки и амбициозны, вместе нам все по плечу. Да вы не дергайтесь, я обошел всю квартиру, выяснил, что более привлекательной бабы для меня здесь все равно нет, а вы аналогичное выяснили уже до моего прихода. Так что выбора нет…
– По крайней мере на сегодня, – усмехнулась Елена, он жутко
– Каждый из нас крайне одинок внутренне, общее веселье только возводит это в степень, хотите, пойдем гулять?
– Так одежда ведь под этими… – кивнула она на спальню.
– Ну, пойдем в чужом, разве это проблема?
– А вы сюда как попали?
– Арина у меня снималась. И вообще дружу с Бермудами, вот приехал, гостиница забронирована, но туда идти незачем – там никого. Так что шляюсь по друзьям. – Подошли к вешалке, выудили из нее первое попавшееся.
Елена оказалась в алом девчачьем стеганом пальтишке с капюшоном, а Зябликов – в кожаной молодежной куртке.
Вышли в переулок, падал изумительный снег. Пошли к Гоголевскому бульвару, держась за руки, как влюбленные. Все было так странно, словно они снимаются в каком-то молодежном сериале про любовь.
– Знаете, Елена, я по дороге из Питера понял, про что буду снимать следующее кино. И даже придумал название. «Электрический ошейник». Нравится? – доверительно спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами Елена.
– Слушайте, я приглашаю вас в свое безумие… Взрослый человек – ну, как мы с вами – идет покупать своему псу электрический ошейник…
– Взрослый? Зябликов, вы инфантильны… Справедливо было бы сказать, зрелый человек, немолодой человек, стареющий человек, – поправила она.
– А я не чувствую себя ни тем, ни другим, ни третьим, я словно только что вырос, – заметил он. – Так вот… ошейник удобен тем, что только пес сунется не туда – сожрать помоечную кость, рыкнуть на ребенка, погнаться за сукой, – хозяин нажимает на кнопку на поводке… и пса не сильно, но убедительно шарашит током.
– Какой ужас!
– И вот, наблюдая за жизнью собственного пса, которому теперь ничего нельзя, хозяин вдруг понимает, что сам провел всю жизнь в электрическом ошейнике. И только теперь, когда разглядывание себя по утрам в зеркале перестало доставлять удовольствие, понял, что надо срочно делать в жизни то, что хочется, потому что потом уже будет некогда…
– Зябликов, – вздохнула она. – У меня что, такое лицо, что ко мне подходят только мужики с поиском себя? Да?
– Вы вздохнули тяжело, как корова в стойле… Скорее да, чем нет. У вас лицо человека, который сумеет выслушать, понять и обхамить. Так вам нравится идея фильма?
– Я в этом не понимаю. Могу сказать, что под это легко тяпнуть денег у фирм собачьих кормов, если договоритесь, что в кадре полфильма будут болтаться их этикетки.
Дошли до Гоголевского, начали лепить снежки и бросаться.
– Елена, вы ведь уходите в иронию, потому что у самой все внутри болит. У меня профессия – видеть все, что происходит у человека с лицом, – усмехнулся он.
– Зябликов, в конце концов, мы с вами на карнавале! Смотрите, что на нас надето, не дай бог знакомых встретить… Что вы мне в душу лезете? Я хочу хоть Новый год провести в состоянии полной амнезии…