Семилетка поиска
Шрифт:
– Выключала, хотела выспаться. Почему грустный голос?
– Так… Слушай, мать, если я через часик на тачке припрусь, оплатишь? – спросила Лида как бы небрежным голосом.
– Оплачу… А куда денусь? – удивленно ответила Елена с интонацией: «Я тебе вчера двести долларов дала, неужели все уже промотано?»
– Класс! Тогда я загляну помыться, побриться и поночевать немножко. Надеюсь, твой разнообразный досуг не нарушу?
– У меня он сегодня однообразный…
Интересно, как надо гулять, чтоб в ее возрасте укатать
– Привет, Зяблик, – нежно сказала Елена в трубку.
– Здравствуй, шоколадная, – ответил он. – Куда ты спряталась? Я тебе раз пять звонил, а теперь уже все…
– Что все? – удивилась она.
– Сажусь в самолет, так и не повидавшись.
– А зачем ты садишься?
– Да там в Питере форс-мажор. Послезавтра приеду, жди. Мне тут кое с кем надо встретиться про будущее… А вечер свободный. Послезавтра вечер. Запомнила?
– Запомнила. Ну пока, – заторопилась она, чтобы первой закончить разговор.
– Пока, не скучай… целую, обнимаю, раздеваю, ласкаю, овладеваю…
«Очень надо по тебе скучать…» – раздраженно подумала Елена, но настроение испортилось. И еще появилось ощущение неизбежности, непоправимости, неотвратимости отношений при всех их минусах… Почувствовала, что просто пухнет от злости, надувается до потолка! Стала спрашивать себя: «Ты что, не видишь его проблем? Он же поколенчески унижен, и это сразу считывается! Он же легкомысленный, поверхностный потребитель! Он – инфантильный! Он – целиком придуманный!»
Но даже при этом настроение не улучшалось оттого, что она не встретится с Зябликовым целых два дня.
Включила компьютер. Там не было никого из любимых собеседников. Включила телевизор – почувствовала себя на работе. В программах с известными гостями – все были знакомы, проинтервьюированы. Везде было слышно, кто, что и зачем врет. В мармеладных кинухах было ясно, зачем канал это поставил и почем. Позвонила Кате:
– Привет, ты как?
– Здравствуй, моя коханая! Нагулялась? Приезжай ко мне, жратвы навалом, – пропела Катя.
– При слове жратва сразу становится плохо…
– Перебрала?
– Не столько перебрала, сколько перемешала… Кать, я влюбилась.
– Ну за тобой глаз да глаз… В Деда Мороза? – ахнула Катя.
– Практически да. Кинорежиссер из Питера. Зябликов. Слышала?
– Ни разу в жизни. В Интернете про него посмотри. А я у одной сценаристки спрошу, она всех знает. Сколько лет?
– Хрен его знает. Может, сорок два, может – пятьдесят пять.
– Женат?
– Вроде нет.
– Кобель?
– Вроде да.
– Пьет?
– Вроде да.
– Без денег?
– Скорей всего.
– Да… ровно твой поэтический размер… – резюмировала Катя. – Ну, приходи с ним.
– Да он
– Уже? Ну и на хрен тебе такой?
– Он – праздничный.
– Клоуна из цирка закажи, дешевле обойдется.
– Грущу…
– Брось, Лен, ты – женщина, мощностью в пять лошадиных сил, достойна лучшего. Ой, в дверь звонят, гости прутся. Короче, не грусти, а приезжай! Поняла?
Елена стала сумрачно бродить по квартире, переставлять что-то из угла в угол. Опять включила компьютер, влезла в Яндекс, нашла несколько рекламных простыней, связанных с зябликовскими фильмами, две ругательные рецензии и его фотографию в дурацкой меховой шапке на каком-то боевом корабле.
Перекачала фотографию в отдельный файл под названием «Зяблик». У нее все – любимые, мужья, родственники, герои интервью, политики, звезды, кулинарные рецепты, составы масок на лицо, списки нужных телефонов – были в отдельных файлах. При внешней разнузданности Елена была жуткой формалисткой в работе и ненавидела бардак в мозгах и информации.
Появилась Лида с серым грустным лицом, нагло сказала:
– С тебя стольник.
Елена протянула деньги, дочка побежала платить таксисту. Вроде бы привычная сцена, но у Елены внутри лопнула какая-то маленькая пружинка, и пригнанный механизм начал сбоить. Она попыталась притормозить себя, нашла в приемнике добрую музыку и заткнула себе рот шоколадной конфетой.
Но Лида, словно понимала, что воздух набит электрическими разрядами, и чем быстрей шарахнет током, тем быстрее начнутся восстановительные процессы. Она швырнула сапоги с узкими носами в коридоре ровно так, чтобы о них спотыкались; бросила куртку на пол, возле вешалки; свалила сумку и шарф на кухне; пробежалась по кастрюлям и холодильнику и презрительно спросила:
– А что, жратвы теперь у нас в доме не будет? Все, кроме Караванова, недостойны кормления?
Как всякая мать, Елена услышала это с точностью до наоборот, вместо «посмотри, как мне хреново, что провоцирую тебя на всю катушку!» в ее ушах прозвучало «тебя никогда не интересовало ничего, кроме твоих мужиков, даже собственная дочь!» – Это, конечно, было ударом ниже пояса. Добрая музыка в ушах и шоколадная конфета во рту запылали, как факелы. Елена встала напротив дочери, уперла руки в боки и, как во фламенко, пошла на нее, прищурив глаза:
– И как это ты угадала? Не будет! Или будет, но в новой логике! И Караванов тут ни при чем! Точнее, он только катализатор!
– Чего? Пустого холодильника или поисков смысла жизни? – усмехнулась Лида.
– А это иногда приходит вместе!
– Конечно, особенно если искать смысл каждый день с новым мужиком! – фыркнула Лида.
Это было уже слишком. И она поняла, что слишком. Поэтому выпрямилась, гордо пошла в свою комнату и защелкнула задвижку. Елена бросилась за ней, уперлась в дверь и злобно постучала.