Семнадцатая осень после конца света

Старых Зоя

– Джерри, не смей, - предупредил Винсент страшным голосом. – Я так решил, и ты не имеешь права мне мешать. А то я тебя с того света достану.

Мальчишка пробурчал что-то нечленораздельное. Было похоже на «нет». Аркано вздохнул и стал вылезать дальше, таща за собой неряшливый сверток, в коем Винсент немедленно узнал свои «Хроники».

– Шевелись резвее, - предупредил шериф.

Ему было неспокойно. Не потому, что он только что сам себя послал на виселицу, и не потому, что ружье приемного сына по-прежнему глядело на ставшего вдруг очень важным

человека. Казалось, что кто-то идет, хотя все внимание шерифа ушло в слух, и если бы уже возвращались Джо или Януш, он непременно бы это услышал.

– Уже, уже, - заворчал Аркано. – Спасибо, Винсент.

Он замер, глядя на шерифа прямым, очень темным взглядом. Вернее, взгляд был просто нечитаемым, а вот глаза казались угольками. Винсент никак не мог избавиться от иллюзии, что видит перед собой не человека – призрака.

– Точно не пойдете?

– Нет, не пойду.

Доктор осторожно шагнул к двери. Джерри молча отслеживал его путь ружьем, нашептывая, словно молитву, но не стрелял, и шериф знал, что не выстрелит.

– В любой другой ситуации я с радостью занял бы ваше место, - сказал Аркано. – Но теперь я просто должен выжить. Простите.

– Нечего прощать, - отмахнулся шериф. – Двигай уже.

И тут дверь распахнулась. От неожиданности Джерри уронил ружье и сам повалился с полатей, а у Винсента в горле застряло ругательство. Аркано, прижимая к груди сверток с «Хрониками», остался стоять у самой двери, пойманный, когда спасение было уже так близко.

– Который тут Рэй Аркано? – осведомился высокий человек, занявший собой весь дверной проем.

На лице у него была цветастая, яркая тряпка, оставлявшая видными лишь странные желтые глаза, а дальше начиналась уже пожеванная шляпа. Рыжая дубленка гостя вся была словно в шрамах, неряшливо зашитых через верх разноцветными нитками.

– Ты еще кто? – задыхаясь и чувствуя, как сердце пытается выбраться через виски, спросил шериф.

– Разбойник, - лаконично отозвался гость. – Ты Аркано?

Карабин все заметили только теперь. Дуло смотрело прямехонько в живот остолбеневшему доктору.

– Я, - отрекомендовался тот, осторожно отодвигая свертком карабин.

– Понятно, - удовлетворенно проурчал разбойник. – Со мной пойдешь. Ты, в камере – выпустить?

– Не нужно, - отмахнулся Винсент. – Я – шериф, вообще-то.

Разбойник уважительно крякнул.

– Шутник какой, - восхитился он. – А ты молодец, что уже собрался.

У шерифа по виску стекала капелька пота, и тот готов был поклясться, что она была холодной. Очень холодной. Если был хоть какой-то бог, он явно награждал Винсента за это его решение, послав вместо проводников или священников какого-то бандита, нанятого, наверное, чтобы освободить Аркано. Но кем?

– Ты из оппозиции? – наугад спросил шериф.

Бандит фыркнул.

– Разбойник я, больше ничего, - но что-то в его тоне подсказало Винсенту, что он был прав. Аркано послушно подошел к своему похитителю и встал рядом.

– Я готов, - сказал он.

Джерри опасливо потянулся

к ружью.

– Я-те дам! – рявкнул Винсент. – Пускай. Лучше уходите через Пустошь, - добавил он.

– Знаю, - прикрывая дверь, кивнул разбойник. – Ну бывай, шериф.

Винсент услышал, как двое молча прошли мимо его конюшни, огородом куда-то за навозную кучу, за нужник, перебрались через изгородь.

– Вот так, Джерри, - сказал он, опускаясь на лавку и ощущая, как собирается остановиться сердце.

Мальчик поднял ружье. Потом опустил и принялся шарить за печью.

Краем глаза Винсент наблюдал, но не собирался ничего делать. Даже мешать сердечному приступу убить себя раньше виселицы.

Выстрел был оглушительно громким, но казалось, ружейный был бы еще громче. Раскуроченный замок обсыпался на пол, Джерри торопливо ободрал ничем уже не удерживаемую цепь и, забежав в камеру, принялся трясти шерифа за плечи.

Как и во многих деревнях, в Крайней огороды, самые их дальние концы, были уже, по сути, внешним миром. Там, где плетни и корявые заборы заканчивались, была уже с одной стороны Пустошь, а с другой, той, в которую Сид все равно бы не пошел, текла неглубокая, но быстрая река – сейчас она уже покрылась льдом.

– Это было неожиданно, - сказал Аркано, похрустывая костями.

 Сид, готовый по первому требованию подсадить невысокого человека в седло, стоял, держа под уздцы одну из лошадей инквизиторов.

– Для меня тоже, - буркнул он. – Ну, как, поедем уже или еще зарядку делать будешь?

– Я просидел неделю в камере и два дня в подвале, - беззлобно, но убедительно возразил Аркано, а затем все-таки полез на коня. Успешно, с неожиданной для своего возраста и состояния ловкостью. Сид улыбнулся под маской и отпустил поводья, сам одним прыжком взлетел на спину Изверга.

– Так откуда ты взялся, добрый человек? - задал вопрос Аркано.

Поехали сперва рысью. Сид уверен был, что под снегом обязательно должно быть замерзшее болото, ну или хотя бы небольшая свалка, и не собирался ломать лошадям ноги, пуская их сразу карьером. Чуть вырвавшись вперед, он то и дело поглядывал через плечо – оценивая, как держится в седле его добыча. Добыча недурно управлялась, но видно было, что и впрямь давно не имела возможности поупражняться. Впрочем, из всех инквизиторских лошадей, Вереница нарочно выбрал самую миролюбивую. Остальным он перепортил сбрую, пока Ричи, ругаясь, словно сварливая баба, стоял на стреме возле трактирской конюшни.

– Ты точно уже в порядке? – то и дело спрашивал Ричи, и каждый раз этот вопрос будил в Сиде такую волну раздражения, что тот едва мог с ней совладать.

– Конечно! – врал Вереница и самому себе говорил, что вот еще минута-две, и обоняние к нему все-таки вернется.

Ричи должен ждать их в развалинах, которые находились чуть глубже в Пустошь, и были, по всей видимости, неудавшейся попыткой построить Крайнюю деревню. Сид же изо всех сил надеялся, что у него за время этой забавной операции ничего больше не отнимется.