Семнадцатая осень после конца света

Старых Зоя

Сид уже даже рот раскрыл, чтобы спросить. Даже язык повернул, вдохнул – и не звука не издал. Зато в нос рванулись разом все запахи степи, коня, другого человека, собственный не слишком-то приятный душок. У Вереницы даже голова закружилась.

Он думал, что не чуять – это страшно.

Оказалось, потерять дар речи не лучше. Он помахал Аркано, давая знак перестать уже болтать и двигать, куда сказано. Порадовался, что успел сказать. А сам не знал, куда деваться вообще.

Изверг опустил голову и стал хватать снег.

Сид

дождался, пока лошадь Аркано переберется через холм. Он теперь твердо знал – развалины аккурат за ним, и там действительно ждет Ричи.

Хотелось поехать туда же.

Только вот белый коридор, с какими-то удивительными сидениями, огоньками – а в прошлый раз он их не заметил – уже проглядывал через однообразный ландшафт зимней степи. На горизонте потихоньку намечалась светлая полоска, еще не рассвет, а просто кусок менее темного неба. Сид, чувствуя, как медленно куда-то валится, уцепился за луку седла так, что едва ее не вырвал.

Конь пожирал снег, метя его длинной свалявшейся гривой.

Его всадник, вытащив ноги из стремян, свисал с лошадиной спины, как коровья шкура с забора, и видел перед собой белую стену.

Пятеро из отряда отца Аманесьо, реквизировав по дворам седла, пустились в погоню часом раньше. С ними был и проводник Януш.

15

– Так лучше?

Шериф кивнул. Чувствовал он себя все еще отвратительно, но оптимизма прибавляло то, что Джерри только что долбанул зазевавшегося Джо по затылку прикладом ружья и, бурча себе под нос, упихал бессознательную проводниковскую тушу в подпол. А сверху на люк кое-как вытолкал тяжеленный стол.

– Что дальше? – деловым тоном спросил Джерри.

Винсент обтер отчего-то вспотевший лоб.

– Ну, власть мы себе вернули, - удовлетворенно сказал он. – Молодец.

– Не думаю, - удивительно по-взрослому отозвался Джерри. Он все еще держал ружье, словно дубину и переворачивать даже не думал.

– А там патроны-то были? – внезапно сообразил шериф.

– Не-а, - хмыкнул пасынок.

– Дурень старый, - похвалил себя Винсент. – Ну хорошо, что все хорошо закончилось.

– Закончилось? А, папка, ты как собрался объяснять, что ты не Аркано?

Винсент вздохнул. Вопрос был крайне интересный. Он уже как-то и не надеялся, что удастся просто так выкрутиться. Осознанно собирался на виселицу, и она все еще ему угрожала.

– Поживем – увидим. Мне надо маленько отдохнуть.

И правда, очень надо. Сердце все еще ощущалось как кусок чего-то тяжелого и острого, и любая попытка встать, наверное, закончилась бы плачевно.

– Я посторожу, - решил Джерри и уселся на лавку с ружьем наперевес.

– Заряди.

– Убивать грешно, - убежденно заявил пасынок и очень серьезно посмотрел на Винсента. – Бог накажет.

– Ну, хоть так, - пробормотал шериф и закрыл глаза.

Пролежать в неподвижности, пытаясь

отгонять выводы заодно с идеями, как теперь выпутываться, Винсенту удалось минут тридцать. Может быть, немного больше. На рассвете в деревне поднялся такой шум, что шериф проснулся бы, будь он даже мертвым. Джерри, который тоже задремал, громко свалился с лавки и замахал своей незаряженной дубиной. Шериф разлепил глаза, ошалело огляделся и сел на лавке, чтобы видеть в окно.

На улицах страшно орали, из оград выбегали одетые и не очень фермеры, бабы в накинутых поверх рубашек дубленках, у кого-то разбежалась скотина. Староста, путаясь в полах длинной шубы, скатился с крыльца и опрокинул пихло заодно с колодой для рубки мяса.

– Бандита поймали! – разобрал шериф во всеобщем гаме, и внутри у него похолодело.

Бандита – это значит, наверное, его арестанта. Не смог уйти далеко, угодил к святым отцам. А жаль, так жаль.

Винсент сполз с лавки и принялся одеваться.

– Пошли, Джерри.

– А тебе как выходить?

– Да нормально все, - заверил шериф. – В таком переполохе на нас с тобой никто внимания не обратит. А кто спросит – все же знают, что я шериф. Как говорят, да? Бог не выдаст, свинья не съест.

– Дай бог, - охотно согласился парнишка и подал закатившуюся под лавку шапку. Потом нырнул под лавку за револьверами шерифа.

– Вот спасибо, - порадовался Винсент.

Когда они с Джерри – а тот все-таки забегал вперед и оглядывал каждую подворотню на предмет затаившегося врага – добрались до центральной площади, действо уже началось. Свет факелов заглушал первые признаки зари, и ночь продолжалась. У шерифа снова заболело сердце.

Он не посмотрел даже на сваленного в санях, словно мешок, преступника. Картины и так хватило.

Толпа полуодетых зрителей, жаждущая зрелища, столь омерзительного, сколько и приятного. Тревожно ржущие лошади, тревожно вытянутые вперед шеи людей. Предвкушение. Пугающее и одновременно успокаивающее присутствие чужой власти.

– Наверное, нормальные люди от этого чувствуют себя защищенными, - подумал шериф.

Десять лет назад было точно также. Он отпустил, но ничего не изменилось. Суеверный страх собственного проклятья сжал горло. Винсент рефлекторно оперся на плечо замершего в готовности неизвестно к чему Джерри.

– А мы будем стоять и смотреть, - тихо сказал шериф. – Работа у меня такая.

– Работа? – переспросил Джерри, который ничего не понимал, это выдавали глаза.

– Смотреть, как других вешают, - пояснил Винсент. – История перед глазами, успевай записывать, - и тут он подумал о «Хрониках». Где теперь его труд?

Беспокойство выдрало из шока, и шериф торопливо пошел к саням – может быть, удастся спросить у Аркано. Джерри потащился следом.

– Мамку также? – спросил он, или Винсенту только показалось.