Семья Тибо, том 1
Шрифт:
— А я, как видите, мадемуазель Жиз, я, как и всегда, здесь, — начал он, коснувшись ладонью стула, на котором сидел.
Жиз отвернулась, желая скрыть слезы. После паузы он добавил:
— Мы все ждем, когда можно будет начать.
Проговорил он эту фразу таким доверительным тоном, что Жиз удивленно спросила:
— Что начать?
Старичок подмигнул ей из-под своих очков и, поджав губы, осторожно пояснил:
— Читать отходную, мадемуазель Жиз.
На сей раз Жак вбежал в спальню отца с таким чувством, будто его убежище именно здесь.
Верхний свет горел. Было страшно смотреть на г-на
— Открой окно! — крикнул Антуан, заметив брата.
Ворвавшийся порыв ветра пронесся по всей комнате и омыл помертвевшее лицо. Крылья носа дрогнули: немножко воздуха проникло в легкие. Вздохи были слабые, судорожные, поверхностные, зато выдохи бесконечно длинные: всякий раз чудилось, что этот затяжной выдох будет последним.
Жак подошел к Антуану. И шепнул ему:
— Жиз приехала.
Антуан не пошевелился, только поднял на мгновение брови. Он не мог позволить ни на секунду отвлечь себя от этой упорной борьбы, которую вел против смерти. Малейший недосмотр, и это колеблющееся дыхание совсем затихнет. Подобно боксеру на ринге, не спускающему глаз с противника, собравшему все свои помыслы воедино, напрягшему мускулы, чтобы отразить удар, Антуан не отводил глаз от больного. А ведь уже два дня подряд призывал как освобождение он эту смерть, против которой ожесточенно сейчас бился. Но об этом он как-то не думал. Пожалуй, он даже не совсем ясно отдавал себе отчет, что эта угасающая жизнь — жизнь его отца.
"Сейчас привезут кислород, — твердил он про себя. — Продержаться можно еще минут пять, скажем, десять… А когда будет кислород… Но нужно, чтобы руки у меня были свободны. И у сестры Селины тоже".
— Жак, пойди приведи кого-нибудь еще, Адриенну, Клотильду, все равно кого. Вы вдвоем будете его держать.
В людской — никого, Жак бросился в бельевую. Там сидела Жиз со старушкой теткой. Он заколебался… А время шло…
— Ладно, пускай ты, — сказал он. — Пойдем. — И, подтолкнув Мадемуазель к прихожей, добавил: — А вы стойте на площадке. Сейчас привезут кислородные подушки. Немедленно принесите их нам.
Когда они подошли к постели, Оскар Тибо был в обмороке. Лицо его полиловело, рот неестественно широко открыт. С уголка губ стекала буроватая жидкость.
— Быстрее, — шепнул Антуан. — Становитесь сюда.
Жак занял место брата, а Жиз — место сестры Селины.
— Нужно вытянуть ему язык… — обратился Антуан к сестре Селине. Марлей… марлей берите…
Жиз с детства проявляла сноровку в уходе за больными, а в Англии прошла еще специальный курс. Поддерживая больного, чтобы он не свалился на бок, она схватила его за кисть и, поймав одобрительный взгляд Антуана, начала сгибать и разгибать руку, согласуя свои движения с движениями сестры Селины, делавшей тракцию языка. Жак взял другую руку больного и стал делать то же самое, что Жиз. Но лицо старика налилось кровью, будто его душили.
— Раз… два… раз… два… — скандировал Антуан.
Дверь
Вбежала Адриенна с кислородной подушкой.
Антуан выхватил из ее рук подушку и, не теряя ни секунды, открыв краник, сунул его в рот больному.
Последовавшая за тем минута показалась нескончаемо долгой. Но еще не истекло шестидесяти секунд, как больному стало заметно лучше. Мало-помалу дыхание наладилось. Скоро присутствующие увидели, что кровь отхлынула от лица; кровообращение восстанавливалось.
По знаку Антуана, который, не спуская с отца глаз, прижимал к своему боку кислородную подушку, Жак и Жиз перестали делать искусственное дыхание.
И вовремя, во всяком случае, для Жиз: она совсем ослабла. Все вокруг нее завертелось. От постели шел непереносимый запах. Жиз отступила на шаг, судорожно схватилась за спинку кресла, боясь потерять сознание.
Братья по-прежнему стояли, нагнувшись над постелью.
Господин Тибо, с грудой подушек под спиной, дремал; лицо его было спокойно, губы раздвинуты краником. Надо было все время поддерживать его в сидячем положении и следить за дыханием, но непосредственная опасность миновала.
Желая пощупать больному пульс, Антуан передал кислородную подушку сестре Селине, а сам присел на край постели; и вдруг он тоже почувствовал всю тяжесть усталости. Пульс был неровный, замедленный: "Если бы он мог отойти вот так, потихоньку…" — подумалось ему. Он пока еще сам не улавливал вопиющего несоответствия этого пожелания и той ожесточенной борьбы, которую он продолжал вести против асфиксии. Подняв голову, он встретился взглядом с Жиз и улыбнулся ей. До этой минуты он бездумно, как вещью, пользовался ее услугами, даже не сознавая, что она — это она; а сейчас при виде Жиз его затопила внезапная волна радости. Но он тут же отвел глаза и посмотрел на умирающего. И на сей раз он не мог не подумать: "Если бы только кислород привезли на пять минут позже, сейчас все было бы уже кончено".
VI. Конец
Приступ удушья не дал г-ну Тибо передышки, которая могла бы наступить после горячей ванны. Почти сразу же начались конвульсии; казалось, больной и подремал лишь затем, чтобы набраться новых сил для новых страданий.
Между первым и вторым приступом прошло более получаса. Но невралгические боли и боли в мочевом пузыре, очевидно, возобновились с прежней остротой, так как даже во время затишья старик беспокойно ворочался и стонал.
Третий приступ начался через пятнадцать минут после второго. А потом они стали следовать друг за другом через каждые несколько минут, то сильнее, то слабее.
Доктор Теривье, посетивший больного утром и несколько раз звонивший в течение дня, приехал около девяти часов вечера. Когда он вошел в спальню, г-н Тибо бился с такой яростью, что Теривье бросился на помощь дежурным, так как они совсем ослабели. Он хотел схватить его за ногу, но промахнулся и получил такой толчок, что сам еле удержался. Трудно было понять, откуда у больного старика такой огромный запас жизненной мощи.
Когда суета улеглась, Антуан отвел друга в дальний конец комнаты. Он начал было говорить, произнес даже несколько слов (Теривье ничего не расслышал, так как по спальне неслись вопли больного), но вдруг его губы задрожали, и он замолк.